Стихотворения русских поэтов про сфинкса на одной странице

Зеленый шарик, зеленый шарик,
Земля, гордиться тебе не будет ли?
Морей бродяги, те, что в Плюшаре,
Покрой простора давно обузили.

Каламбур Колумба: «II mondo росо»* -
Из скобок вскрыли, ах, Скотт ли, Пири ли!
Кто в звезды око вонзал глубоко,
Те лишь ладони рук окрапивили.

Об иных вселенных молча гласят нам
Мировые войны под микроскопами,
Но мы меж ними - в лесу лосята,
И легче мыслям сидеть за окопами.

Кто из ученых жизнь создал в тигле?
Даст каждый грустно ответ: «О, нет! не я!»
За сто столетий умы постигли ль
Спиралей пляску, пути планетные?

Все в той же клетке морская свинка,
Все новый опыт с курами, с гадами...
Но, пред Эдипом загадка Сфинкса,
Простые числа все не разгаданы.

* Мир мал (итал.)

В знойной пустыне веками покоится сфинкс полногрудый,
Гордо главу приподняв и очей неподвижные взоры
В даль устремив беспредельную... Только песчаные груды
Всюду вокруг разостлалися в необозримом просторе...
- Кем ты воздвигнут, незыблемый страж раскаленной пустыни?
Кто твои мощные члены изваял рукой безыскусной?
Что за значение придал твоей он недвижной твердыне?
И отчего улыбаешься ты так загадочно-грустно?
Древнее ходит сказанье о том, как в Египет бежала
Божия Матерь с Младенцем Божественным из Палестины.
Был утомителен путь. С голубой вышины обливало
Знойное солнце лучами поверхность песчаной равнины.
Между гранитными лапами сфинкса Она приютилась;
Идол, своими объятьями тень расстилая над Нею,
Зной умерял нестерпимый. И вот незаметно спустилась
Тихая звездная ночь, безмятежно, спокойно синея.
Сладостным сном позабылася Мать у подножья кумира,
И на руках у Нея Искупитель покоился мира...
Сфинкс ощутил неземного Создания прикосновенье,
И улыбнулся он, тайну пытаясь постичь искупленья...
Не оттого ли, поведай, пустыни жилец одинокий,
Не оттого ли еще до сих пор отпечаток глубокий
Той неразгаданной тайны твои сохраняют черты,
И через много веков еще все улыбаешься ты?

1

Опалённая солнцем страна пирамид,
Мудрецов фараонов могила —
Современный Египет — безмолвно хранит
Все предания старого Нила…

А в былые века — за туманом времен
В нем и камни для дев чернокудрых
Изрекали среди раболепных племен
Словеса прорицаний премудрых.

Там, на грани пустынной сыпучих песков,
Взор вперяя в безбрежные дали,
Сопричастные сонму бессмертных богов —
Полногрудые сфинксы лежали;

И, являя собой «человеко-зверей»,
Не имея ни храмов, ни скиний,
Заставляли — молиться рабов и царей
Красоте обаятельных линий…

Оставаясь загадкой небес на земле,
Тайн и таинств безвестные боги
С непонятною думой на властном челе
Возлежали — таинственно-строги…

2

За веками прошли вереницы веков, —
Сфинксы мертвыми камнями стали;
И песками засыпаны храмы богов,
И разбиты мудрейших скрижали.

Чародейную силу волшебных чудес
Победил торжествующий Разум, —
Нет незримого больше под сводом небес,
Тайны мира отгаданы разом!

Кубок знаний осушен до самого дна,
Светоч мысли во тьме даже светит, —
Но осталась под солнцем загадка одна:
На нее сам Эдип не ответит!

Как ее разгадать?!. Если день перед ней
Непроглядной становится ночью,
Если в этом капризном созданьи людей
И бессилье является мочью…

Если мир, целый мир, не склониться не мог
Перед нею — властительно-страстной…
Если — женщина этот загадочный бог,
Этот сфинкс непонятно-прекрасный!.. 

Очертив в вышине профиль сказочный свой, 
Древний сфинкс, как громада немая, 
На подножье гранитном лежит над Невой, 
Взор загадочный в сумрак вперяя. 
Снится ль в полночь ему голубой его Нил 
Или грезит он знойной пустыней, -- 
Здесь на севере бледном его опушил 
Серебрящийся блестками иней. 
Завывая во мгле и крутясь впереди, 
Вьюга снегом морозным блестела 
На холодном челе и на женской груди, 
Возле лап и вдоль львиного тела. 
В мутном сумраке, вместо седых пирамид, 
Встали храмы, дворцы молчаливо, 
И порой из-за туч лунный свет озарит 
Стран египетских дивное диво.

Среди песков на камне гробовом,
как мумия, она простерлась строго,
окутана непостижимым сном;
в ногах Луна являла образ рога;
ее прищуренный, кошачий взор,
вперяясь ввысь, где звездная дорога
ведет за грань вселенной, был остер,
и глас ее, как лай, гремел сурово:
«Я в книге звезд прочла твой приговор;
умри во мне, и стану жить я снова,
бессмертный зверь и смертная жена,
тебе вручаю каменное слово;
я — мать пустыни, мне сестра — Луна,
кусок скалы, что ожил дивно лая,
я дух, кому грудь женщины дана,
беги меня, — твой мозг сгорит, пылая,
но тайну тайн не разрешит вовек,
дробя мне грудь, мои уста кусая,
пока сама тебе. о человек,
я не отдамся глыбой косно-серой,
чтоб звезды уклонили строгий бег.
чтоб были вдруг расторгнуты все меры!
Приди ко мне и оживи меня,
я тайна тайн, я сущность и химера.
К твоим устам из плоти и огня
я вдруг приближу каменные губы,
рыча, как зверь, как женщина, стеня,
я грудь твою сожму, вонзая зубы;
отдайся мне на гробовой плите,
и примешь сам ты облик сфинкса грубый!..»
Замолкла; взор кошачий в темноте
прожег мой взор, и вдруг душа ослепла.
Когда же день зажегся в высоте,
очнулся я, распавшись грудой пепла.

Среди песков пустыни вековой,
Безмолвный Сфинкс царит на фоне ночи,
В лучах Луны гигантской головой
Встает, растет,- глядят, не видя, очи.

С отчаяньем живого мертвеца,
Воскресшего в безвременной могиле,
Здесь бился раб, томился без конца,-
Рабы кошмар в граните воплотили.

И замысел чудовищной мечты,
Средь Вечности, всегда однообразной,
Восстал как враг обычной красоты,
Как сон, слепой, немой, и безобразный.

Эдипа сфинкс, увы! он пилигрима
И ныне ждет на жизненном пути,
Ему в глаза глядит неумолимо
И никому он не дает пройти.

Как в старину, и нам, потомкам поздним,
Он, пагубный, является теперь,
Сфинкс бытия, с одним вопросом грозным,
Полукрасавица и полузверь.

И кто из нас, в себя напрасно веря,
Не разрешил загадки роковой,
Кто духом пал, того ждут когти зверя
Наместо уст богини молодой.

И путь кругом облит людскою кровью,
Костями вся усеяна страна...
И к сфинксу вновь, с таинственной любовью,
Уже идут другие племена.

Волшба ли ночи белой приманила
Вас маревом в полон полярных див,
Два зверя-дива из стовратных Фив?
Вас бледная ль Изида полонила?

Какая тайна вам окаменила
Жестоких уст смеющийся извив?
Полночных волн немеркнущий разлив
Вам радостней ли звезд святого Нила?

Так в час, когда томят нас две зари
И шепчутся лучами, дея чары,
И в небесах меняют янтари,-
Как два серпа, подъемля две тиары,

Друг другу в очи - девы иль цари -
Глядите вы, улыбчивы и яры.

Вот они... Дремлют, как встарь, над Невою...
Город вечерней окутался мглою,
Цепью бегут золотой огоньки,
Слышатся мощные всплески реки.

В маленькой шапочке, в кофточке тонкой,
Девушка, с обликом нежным ребенка,
В полосу света бесшумно вошла;
Юноша рядом - со взором орла.

В тень я укрылся за темным гранитом.
Влажного ветра порывом сердитым
Несколько слов до меня донесло.
Он говорил, улыбаясь светло:

"Нет, бескорыстные жертвы не тщетны,
Это сгущается мрак предрассветный,
Грозный девятый вздымается вал,-
Час избавленья желанный настал!..."

Дальше прошли и в тумане пропали,
Смелые ж звуки все, будто, дрожали,
Сфинксов будя очарованный сон,
В сердце моем отзываясь, как стон.

Вспыхнуло что-то во мраке душевном,
Бурно прошло дуновением гневным...
Словно вперед я сумел заглянуть -
В темную ночь, на грядущий их путь.

В чуждых, пустынных снегах утопая,
Стелется он без конца и без края...
Что там, вдали, так уныло звенит?
Что так душа безутешно болит?

В мертвом краю, в безотрадной разлуке,
Годы потянутся, полные муки,
Полные злобы, бессильных угроз,
Гибели всех упований и грез...

Холодно. Ветер сильнее... Сердито
Плещутся волны о глыбы гранита.
Газ в фонарях задрожал, зашипел...
- Сфинксы, откройте: где скорби предел?

Всего стихотворений: 9

Количество обращений к теме стихотворений: 6408