Стихотворения русских поэтов про Байрона на одной странице

Я думаю об утре Вашей славы,
Об утре Ваших дней,
Когда очнулись демоном от сна Вы
И богом для людей.

Я думаю о том, как Ваши брови
Сошлись над факелами Ваших глаз,
О том, как лава древней крови
По Вашим жилам разлилась.

Я думаю о пальцах, очень длинных,
В волнистых волосах,
И обо всех - в аллеях и в гостиных -
Вас жаждущих глазах.

И о сердцах, которых - слишком юный -
Вы не имели времени прочесть,
В те времена, когда всходили луны
И гасли в Вашу честь.

Я думаю о полутемной зале,
О бархате, склоненном к кружевам,
О всех стихах, какие бы сказали
Вы - мне, я - Вам.

Я думаю еще о горсти пыли,
Оставшейся от Ваших губ и глаз...
О всех глазах, которые в могиле.
О них и нас.

      Что ж ты замолк в пустынях мира,
   Творящий дух, великий человек?..
      Увы! о Геллеспонтский брег
      Разбилась Байронова лира!
И струны полные пожрались темной бездной,
   И дивными играет океан;
Последний звук ее взгремел в пучине звездной,
Как в храме мудрого торжественный тимпан!
   Увы, земля! Оплачь свое светило!
   Кто ж дерзостный, властительный певец
Восхитит Байрона и звуки и венец
   И прогремит его разбитой лирой?
   Как может он бессильными руками
      Исчерпать бездну темных вод
   И овладеть заветными струнами
   На дне твоем, священный Геллеспонт?
Кто дерзкий юноша с безумною мечтою
Дерзнет лазурные пучины облетать
И звуки Байрона с волшебною игрою
   В младую грудь отважно заковать?
      Никто!.. Но есть еще мгновенья...
   Когда вскипит свободный океан,
   Тогда, тогда в минуты треволненья,
   Как по морю бушует ураган,
   Чудесные из бездны выплывают
И, натянувшися на скачущих волнах,
При грохоте валов, при буре и громах
      Опять по-прежнему играют...
   Или когда от дальнего востока
      Господен гнев - взойдет гроза;
И волны бурные гремящего потока
      Зальют святые небеса,
   Когда орел неистово играет,
   Когда земля, как грешница, дрожит,
      Когда небесный гром гремит
   И с облака на облак пробегает, -
В сей грозный час наш дух трепещет и кипит...
О други, там не гром, а Байрон говорит!

Лорд Байрон! - Вы меня забыли!
Лорд Байрон! - Вам меня не жаль?
На . . . . . . плечи шаль
Накидывали мне - не Вы ли?
И кудри - жесткие от пыли -
Разглаживала Вам - не я ль?

Чьи арфы . . . . . аккорды
Над озером, - скажите, сэр! -
Вас усмиряли, Кондотьер?
И моего коня, - о, гордый!
Не Вы ли целовали в морду,
Десятилетний лорд и пэр!

Кто, плача, пробовал о гладкий
Свой ноготь, ровный как миндаль,
Кинжала дедовского сталь?
Кто целовал мою перчатку?
- Лорд Байрон! - Вам меня не жаль?

О чем средь ужасов войны
Тоска и траур погребальный?
Куда бегут на звон печальный
Священной Греции сыны?
Давно от слез и крови взмокла
Эллада средь святой борьбы;
Какою ж вновь бедой судьбы
Грозят отчизне Фемистокла?

Чему на шатком троне рад
Тиран роскошного Востока,
За что благодарить пророка
Спешат в Стамбуле стар и млад?
Зрю: в Миссолонге гроб средь храма
Пред алтарем святым стоит,
Весь катафалк огнем блестит
В прозрачном дыме фимиама.

Рыдая, вкруг его кипит
Толпа шумящего народа, -
Как будто в гробе том свобода
Воскресшей Греции лежит,
Как будто цепи вековые
Готовы вновь тягчить ее,
Как будто идут на нее
Султан и грозная Россия...

Царица гордая морей!
Гордись не силою гигантской,
Но прочной славою гражданской
И доблестью своих детей.
Парящий ум, светило века,
Твой сын, твой друг и твой поэт,
Увянул Бейрон в цвете лет
В святой борьбе за вольность грека.

Из океана своего
Текут лета с чудесной силой:
Нет ничего уже, что было,
Что есть, не будет ничего.
Грядой возлягут на твердыни
Почить усталые века,
Их беспощадная рука
Преобратит поля в пустыни.

Исчезнут порты в тьме времен,
Падут и запустеют грады,
Погибнут страшные армады,
Возникнет новый Карфаген...
Но сердца подвиг благородный
Пребудет для души младой
К могиле Бейрона святой
Всегда звездою путеводной.

Британец дряхлый поздних лет
Придет, могильный холм укажет
И гордым внукам гордо скажет:
"Здесь спит возвышенный поэт!
Он жил для Англии и мира,
Был, к удивленью века, он
Умом Сократ, душой Катон
И победителем Шекспира.

Он всё под солнцем разгадал,
К гоненьям рока равнодушен,
Он гению лишь был послушен,
Властей других не признавал.
С коварным смехом обнажила
Судьба пред ним людей сердца,
Но пылкая душа певца
Презрительных не разлюбила.

Когда он кончил юный век
В стране, от родины далекой,
Убитый грустию жестокой,
О нем сказал Европе грек:
"Друзья свободы и Эллады
Везде в слезах в укор судьбы;
Одни тираны и рабы
Его внезапной смерти рады"".

Не смейся, друг, над жертвою страстей,
Венец терновый я сужден влачить;
Не быть ей вечно у груди моей,
И что ж, я не могу другой любить.
Как цепь гремит за узником, за мной
Так мысль о будущем, и нет иной.
Я вижу длинный ряд тяжелых лет,
А там людьми презренный гроб, он ждет,
И до него надежды нет, и нет
За ним того, что ожидает тот,
Кто жил одной любовью, погубил
Все в жизни для нее, а все любил.
И вынесть мог сей взор ледяный я
И мог тогда ей тем же отвечать.
Увижу на руках ее дитя
И стану я при ней его ласкать,
И в каждой ласке мать узнает вновь,
Что время не могло унесть любовь!..

Всего стихотворений: 5

Количество обращений к теме стихотворений: 7588