Стихотворения русских поэтов про дождь на одной странице

Я люблю осенний дождь,
Когда он стучит по крыше,
Барабанит мне в окно
И звенит в оконной нише.
И стекает на асфальт,
А оттуда прямо в Сену,
Словом, я люблю, когда...
Это дождь по Андерсену!

Если вспомнить хорошо
Сказку юности туманной,
То у каждого ведь был
Свой солдатик оловянный.
Тот, который на заказ
Был раскрашенным на славу,
Тот, который как-то раз
Из окна упал в канаву.

Я не знаю, может быть,
Это все такая малость -
Старый, добрый Андерсен,
Наше детство, наша жалость,
Этот милый переплет

С пожелтевшими краями,
Из которого весь мир
Открывался перед нами,
Этот дивный сладкий бред
И порыв, еще неясный,
И солдатик без ноги,
Оловянный, но прекрасный!

Я не знаю, может быть,
Для сегодняшних, для новых,
Научившихся любить
Эту поступь дней суровых,
Для которых каждый миг
Только миг преодолений,
Для обветренных в боях,
В дымном порохе сражений,
Правда, может быть, для них
Чуждо все, во что когда-то
Раз уверовали мы
И доныне верим свято!

Пусть... Поделим этот мир,
Нашим чувствам сообразно.
Слава Богу, что любить
Так умеют люди разно.
Я люблю и не горжусь
Кур, намокших под забором.
Потому что я мирюсь
С их куриным кругозором.

Я люблю, когда земля
Пахнет влагой дождевою.
Дождь стучит в мое окно,
Круг от лампы надо мною.
Сядешь. Вспомнишь обо всем.
Дни побед. И дни падений.
Нет! Люблю осенний дождь,
Уж за то, что он осенний.

Богатый ливень быстро прошумел,
Серебряный, веселый и прохладный.
Пустынный зной, немой и безотрадный,
Он разорвал — прекрасен, юн и смел.

Он — юноша — среди веселых дел
Вбежал сюда, еще к веселью жадный,
Смеясь, хваля какой-то пир громадный,
Блестящими глазами поглядел.

И нет его. Он убежал, спеша.
Словами торопливыми прославил
Он молодость — и радость тут оставил.

На ветках, на стеблях — как хороша!
Алмазная, блестит, звучит, играя,
Поет стихи про пир иного края.

Буря… Буря… Серебристый,
Льется дождь живым ручьем,
Воздух свежий, воздух чистый
Зажигает кровь огнем.

Ярких молний вьются стрелы
Над просторами степей
И, отважны, мощны, смелы,
Страх наводят на людей.

Грома гордые раскаты,
Негодуя, в бой зовут
И в окошки казематов
Весть победную несут.

Тем, кто с знаменем свободы
Звал трудящихся к борьбе,
В ком бесправие народа
Не нашло приют в себе.

Тем, кто в жизни не боялся
Ни нужды, ни злых невзгод,
Кто бестрепетно сражался
За свободу, за народ.

Здравствуй, гром, здорово, буря!
Твою силу-мощь любя,
Как блистание лазури,
Мы приветствуем тебя!

В гелиотроповом свете молний летучих
На небесах раскрывались дымные тучи,
На косогоре далеком - призрак дубравы,
В мокром лугу перед домом - белые травы.

Молнии мраком топило, с грохотом грома
Ливень свергался на крышу полночного дома –
И металлически страшно, в дикой печали,
Гуси из мрака кричали.

Небо насупилось тучами черными,
Молнии ярко режут глаза,
Блещут, сверкая лучами узорными,-
Жутко смотреть - так взыгралась гроза!

Но отчего же грозой не любуюсь я,
Что же так больно заныло во мне!
Бурю заслышав, бывало, волнуюсь я,
Кровь закипает, горю как в огне!..

Помню - бывало, я, гром лишь послышится,
Дрожу весь, дышится как-то вольней, -
Что же теперь грудь так слабо колышется
И на душе всё грустней и грустней?..

Долго ли ждать нам ту бурю желанную,
Долго ли ждать нам желанный исход?
Долго ли жизнь коротать бесталанную
В грязи безвыходной мелких невзгод?

О, поскорей бы нам в битву упорную,
В бой за права человека вступить,
О, поскорей бы порвать нам позорную
Связь с нашим прошлым - и внове зажить!

О, приходи же ты, грозная, дикая, -
Сердце изныло тоской по тебе,
О, приходи ты, святая, великая,
Не дай заглохнуть нам в мелкой борьбе!

А мы, исполненны чудною силою,
Истины вечной согреты огнем,
Ринемся в бой с этою жизнью постылою,
Весело к смерти в объятья пойдем!

Только приди ты скорей, заповедная!
Ждем мы тебя, как невесту жених, -
Не допусти ж, чтоб в сердца наши бедные
Дух ядовитый сомненья проник...

Люблю, когда по крыше
Дождь стучит,
И все тогда во мне
Задумчиво молчит.

Я слушаю мелодию дождя.
Она однообразна,
Но прекрасна.
И все вокруг с душою сообразно.

И счастлив я,
Как малое дитя.
На сеновале душно пахнет сеном.
И в щели льет зеленый свет травы.
Стихает дождь…
И скоро в небе сером
Расплещутся озера синевы.

Стихает дождь.
Я выйду из сарая.
И все вокруг
Как будто в первый раз.
Я радугу сравню с вратами рая,
Куда при жизни
Я попал сейчас.

           Великому Князю Сергею Александровичу

   Дождь по листам шелестит,
Зноем томящий сад
Жажду теперь утолит;
Слаще цветов аромат.

   Друг, не страшись. Погляди:
Гроз не боятся цветы,
Чуя, как эти дожди
Нужны для их красоты.

   С ними и я не боюсь:
Радость мы встретим опять...
Можно ль наш тесный союз
Жизненным грозам порвать?

   Счастье не полно без слез;
Небо синей из-за туч, -
Лишь бы блистал среди гроз
Солнышка радостный луч.

В туче, солнце заступающей,
Прокатился гулкий гром,
Ангел, радугой сияющий,
Золотым взмахнул крестом –
И сорвался бурейy, холодом,
Унося в пыли бурьян,
И помчался шумно, молодо
Дымным ливнем ураган.

Было жутко в сумраке тоскливом: 
Узкий двор внезапно потемнел. 
Но лишь миг, - и бешеным порывом 
Крупный дождь по стеклам зазвенел... 

Из щелей проржавленной трубишки 
Так и брызжет светлая волна! 
С громким криком мчатся ребятишки, 
Зеленеет гордо бузина... 

Только здесь, в моей каморке душной, 
Расцветает плесень мокрых стен. 
Кто-то злобный, к солнцу равнодушный, 
Стережет мой ненавистный плен. 

Кто-то, полный тайного презренья, 
Веет скорбным сумраком могил 
И не слышит буйного 
В мощном сердце раскаленных сил. 

Эх, сорву я ветхие затворы 
И окно широко распахну! 
Полюблю безбрежные просторы, 
Встречу сердцем вольную весну! 

Дождик сквозь солнце, крупный и теплый,
Шумит по траве,
По синей реке.
И круги да пузырики бегут по ней,
Лег тростник,
Пушистые торчат початки,
В них накрепко стрекозы вцепились,
Паучки спрятались, поджали лапки,
А дождик поливает:
Дождик, дождик пуще
По зеленой пуще.
Чирики, чигирики,
По реке пузырики.
Пробежал низенько,
Омочил мокренько.
Ой, ладога, ладога,
Золотая радуга!
Рада белая береза:
Обсыпалась почками,
Обвесилась листочками.
Гроза гремит, жених идет,
По солнцу дождь, – весенний мед,
Чтоб, белую да хмельную,
Укрыть меня в постель свою,
Хрустальную,
Венчальную…
Иди, жених, замрела я,
Твоя невеста белая…
Обнял, обсыпал дождик березу,
Прошумел по листам
И по радужному мосту
Помчался к синему бору…
По мокрой траве бегут парень да девушка.
Уговаривает парень:
«Ты не бойся, пойдем,
Хоровод за селом
Созовем, заведем,
И, под песельный глас,
Обведут десять раз,
Обручившихся, нас.
Этой ночью красу –
Золотую косу
Расплету я в лесу».
Сорвала девушка лопух,
Закрылась.
А парень приплясывает:
«На меня погляди,
Удалее найди:
Говорят обо мне,
Что девицы во сне
Видят, около,
Ясна сокола».
На реке дед-перевозчик давно поджидает,
Поглядывает, посмеивается в бороду.
Сбежали с горы к речке парень да девушка,
Отпихнул дед перевоз,
Жалко стало внучки, стал реке выговаривать:
«Ты, река Бугай, серебром горишь;
Скатным жемчугом по песку звенишь;
Ты прими, Бугай, вено девичье,
Что даю тебе, мимо едучи;
Отдаю людям дочку милую, –
Охрани ее водной силою
От притыки, от глаза двуглазого,
От двузубого, лешего, банника,
От гуменника, черного странника,
От шишиги и нежитя разного».
И спустил в реку узелок с хлебом-солью.
Девушка к воде нагнулась,
Омакнула пальцы:
«Я тебе, река, кольцо скую –
Научи меня, молоденькую,
Как мне с мужем речь держать,
Ночью в губы целовать,
Петь над люлькой песни женские,
Домовые, деревенские.
Научи, сестра-река,
Будет счастье ли, тоска?»
А в село девушкам
Сорока-ворона на хвосте принесла.
Все доложила:
«Бегите к речке скорей!»
Прибежали девушки к речке,
Закружились хороводом на крутом берегу,
В круг вышла молодуха,
Подбоченилась,
Грудь высокая, лицо румяное, брови крутые.
Звякнула монистами:
«Как по лугу, лугу майскому,
Заплетались хороводами,
Хороводами купальскими,
Над русалочьими водами.
Звезды кружатся далекие,
Посреди их месяц соколом,
А за солнцем тучки легкие
Ходят кругом, ходят около.
Вылезайте, мавки, душеньки,
Из воды на волю-волюшку,
Будем, белые подруженьки,
Хороводиться по полюшку».
А со дна зеленые глаза глядят.
Распустили русалки-мавки длинные косы.
«Нам бы вылезти охота,
Да боимся солнца;
Опостылела работа!
Колет веретенце.
На закате под ветлою
Будем веселиться,
Вас потешим ворожбою,
Красные девицы».
Обняв девушку, парень
Кричит с перевоза:
«Хороните, девки, день,
Закликайте ночку –
Подобрался ключ-кремень
К алому замочку.
Кто замочек отомкнет
Лаской или силой,
Соберет сотовый мед
Батюшки Ярилы».
Ухватили девушки парня и невесту,
Побежали по лугу,
Окружили, запели:
«За телкою, за белою,
По полю, полю синему
Ядреный бык, червленый бык
Бежал, мычал, огнем кидал:
„Уж тебя я догоню, догоню,
Молодую полоню, полоню!“
А телушка, а белая,
Дрожала, вся замрелая, –
Нагонит бык, спалит, сожжет…
Бежит, молчит, и сердце мрет…
А бык нагнал,
Червленый, пал:
„Уж тебя я полонил, полонил,
В прощах воду отворил, отворил,
Горы, долы оросил, оросил“»
Перекинулся дождик от леса,
Да подхватил,
Да как припустился
По травушкам, по девушкам,
Теплый да чистый:
Дождик, дождик пуще
По зеленой пуще,
Чирики, чигирики,
По воде пузырики,
Пробежал низенько,
Омочил мокренько.
Ой, ладога, ладога,
Золотая радуга,
Слава!

Дождя серебряные молоточки
Весеннюю выстукивают землю,
Как миллион веселых докторов.

И мир им отвечают: "Я здоров!"

Еще светло перед окном,
В разрывы облак солнце блещет,
И воробей своим крылом,
В песке купаяся, трепещет.

А уж от неба до земли,
Качаясь, движется завеса,
И будто в золотой пыли
Стоит за ней опушка леса.

Две капли брызнули в стекло,
От лип душистым медом тянет,
И что-то к саду подошло,
По свежим листям барабанит.

Мы — те нити, которыми нежно 
Безнадежная сшита любовь, 
И покоится плат безмятежно 
Над хранилищем светлых даров,

О весна! Ты ли кротким сияньем 
Осенила персты облаков, 
Дождевым, серебристым лобзаньем 
Затуманив нечеткую новь.

По тропинке, когда еще влажно, 
Мы уйдем далеко, далеко, 
Будет в шорохе ветра протяжном 
Нашим пальцам сплетаться легко.

О, примите весеннего хлеба, 
И печальтесь о том, что весна 
Зеленеет так кратко у неба, 
Что разлука так странно верна.

Пройдя небесные ступени,
Сквозь тучи устремляя бег,
Ты снизошла, как дождь весенний,
Размыть в душе последний снег...

Но ты, мятежная, не знала,
Что изможденный плугом луг
Под белизною покрывала
Таит следы угрюмых мук.

И под весенними словами,
Растаяв, спала пелена,
Но, как поруганное знамя,
Молчит земная тишина.

И лишь в глаза твои с укором
Глядит безмолвье темноты:
Зачем нечаянным позором
Стыдливость оскорбила ты?

Усмехнулся черемухе, всхлипнул, смочил
Лак экипажей, деревьев трепет.
Под луною на выкате гуськом скрипачи
Пробираются к театру. Граждане, в цепи!

Лужи на камне. Как полное слез
Горло - глубокие розы, в жгучих,
Влажных алмазах. Мокрый нахлест
Счастья - на них, на ресницах, на тучах.

Впервые луна эти цепи и трепет
Платьев и власть восхищенных уст
Гипсовою эпопеею лепит,
Лепит никем не лепленный бюст.

В чьем это сердце вся кровь его быстро
Хлынула к славе, схлынув со щек?
Вон она бьется: руки министра
Рты и аорты сжали в пучок.

Это не ночь, не дождь и не хором
Рвущееся: "Керенский, ура!",
Это слепящий выход на форум
Из катакомб, безысходных вчера.

Это не розы, не рты, не ропот
Толп, это здесь, пред театром - прибой
Заколебавшейся ночи Европы,
Гордой на наших асфальтах собой.

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.

С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной и шум нагорный -
Все вторит весело громам.

Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.

 Вечер сутолоки на исходе. 
 Тишина, теплынь и легкий дождь. 
 Майской ночью по такой погоде 
 Молодо по улице идешь. 

 Тусклы Исаакия колонны, 
 Парапета призрачен гранит. 
 За Невой, как поезд отдаленный, 
 Дождь над парком Ленина шумит. 

 Вот грохочет ливень, нарастая, 
 Возле, рядом падает стеной. 
 Я иду, и струи, расступаясь, 
 Как друзья, торопятся за мной. 

 Хорошо! Ужель мне с гаком тридцать? 
 Честный паспорт, ты, пожалуй, врешь. 
 Продолжай звенеть и серебриться, 
 Прибалтийский полуночный дождь! 

Первый ливень над городом лупит,
Тарахтит в водосточной трубе.
"Ах, никто меня в мире не любит",-
Врет девчонка самой же себе.

Брызги тучей стоят над панелью,
А девчонка в 
квартире одна,-
Врет от радости и от веселья
У раскрытого настежь окна.

Дождь с размаху по улицам рубит,
По троллейбусным крышам стучит.
"Ах, никто меня в жизни не любит!"-
Звонко голос счастливый звучит...

                      Аделаиде Герцык

Нечастый дождь капал на крышу балкона,
Точно по железу кто-то переступал осторожно.
Мы слушали напев дождевого звона,
И было в душе от молчанья тревожно.
Как листья под мелким дождевым ударом,
Вздрагивало сердце, и в глазах твоих
мерцал блеск влажный.
Я сказал. Вздохнула ты. А в саду старом
Ветер рванулся, и проплыл вздох протяжный.
Снова тишь. Ветер сложил влажные крылья.
Недвижно уныние неба. Не дрогнуть молнии алой.
В серой тиши безвластны грома усилья.
Дождь победит баюканьем день усталый.
И снова он капал на крышу балкона,
Точно по железу кто-то переступал осторожно.
А в душе, под напев дождевого звона,
Вздыхало одно лишь слово: 
  - Невозможно.

Внезапно небо прорвалось
С холодным пламенем и громом!
И ветер начал вкривь и вкось
Качать сады за нашим домом.

Завеса мутная дождя
Заволокла лесные дали.
Кромсая мрак и бороздя,
На землю молнии слетали!

И туча шла, гора горой!
Кричал пастух, металось стадо,
И только церковь под грозой
Молчала набожно и свято.

Молчал, задумавшись, и я,
Привычным взглядом созерцая
Зловещий праздник бытия,
Смятенный вид родного края.

И все раскалывалась высь,
Плач раздавался колыбельный,
И стрелы молний все неслись
В простор тревожный, беспредельный.

Всё дождь и дождь! Какая скука!
Всё серо, мокро и темно,
ни одного живого звука,
всё только дождь стучит в окно.

Уж хоть гроза б! По крайней мере
тогда бы грозный гром гремел,
и в ветре, в этом злобном звере,
весь ад безумных сил ревел.

И одичавшая стихия
мой дух звала б с собой на бой,
будила б страсти в нем глухие
и наслаждался б я борьбой.

В тяжелом воздухе соткалась мгла густая;
Взмахнул крылами ветр; зубчатой бороздой
Просеклась молния; завыла хлябь морская;
Лес ощетинился; расселся дуб седой.

Как хохот сатаны, несется, замирая,
Громов глухой раскат; - и снова над землей
Небесный пляшет огнь, по ребрам туч мелькая,
И грозно вдруг сверкнет изломанной чертой.

Смутилась чернь земли и мчится под затворы...
Бегите! этот блеск лишь для очей орла...
Творенья робкие, спешите в ваши норы!

Кто ж там - на гребне скал? Стопа его смела;
Открыта грудь его; стремятся к небу взоры,
И молния - венец вокруг его чела!

Вот уж с час - к окну прикован,
Сквозь решетчатый навес
Я любуюсь, очарован,
Грозной прелестью небес.
Море туч, клубясь волнами,
Затопило горний свод
И шумит дождей реками
С отуманенных высот.
Гром рокочет, пламя молний
Переломанной чертой
Бороздит седые волны
Черной тучи громовой.
Чудодейственная сила
Здесь на темных облаках
Тайный смысл изобразила
В неизвестных письменах.
Счастлив тот, кто чистым оком
Видит мир, кому дана
Тайна - в помысле глубоком
Разобрать те письмена.
Не с боязнью суевера,
Не с пытливостью ума,
Но с смиреньем чистой веры
Он уловит смысл письма.
Чу, ударил гром летучий,
Гул по рощам пробежал,
И, краса лесов дремучих,
Кедр столетний запылал!
Старец дряхлый! Как прекрасна,
Как завидна смерть твоя!
Ты погиб в красе ужасной
От небесного огня.
Ты погиб, но, гордый, силу
В час последний сохранил
И торжественно могилу
Чудным блеском озарил.
Видя труп твой почернелый,
Зверь свирепый убежит
И далекие пределы
Диким воем огласит.

         Див кличет по древию, велит послушати
         Волзе, Поморью, Посулью, Сурожу...

Запал багровый день. Над тусклою водой
Зарницы синие трепещут беглой дрожью.
Шуршит глухая степь сухим быльем и рожью,
Вся млеет травами, вся дышит душной мглой

И тутнет, гулкая. Див кличет пред бедой
Ардавде, Корсуню, Поморью, Посурожью,—
Земле незнаемой разносит весть Стрибожью:
Птиц стоном убуди и вста звериный вой.

С туч ветр плеснул дождем и мечется с испугом
По бледным заводям, по ярам, по яругам...
Тьма прыщет молнии в зыбучее стекло...

То, Землю древнюю тревожа долгим зовом,
Обида вещая раскинула крыло
Над гневным Сурожем и пенистым Азовом.

Кругом царила жизнь и радость,
И ветер нес ржаных полей
Благоухание и сладость
Волною мягкою своей.

Но вот, как бы в испуге, тени
Бегут по золотым хлебам;
Промчался вихрь - пять-шесть мгновений
И, встречу солнечным лучам,

Встают с серебряным карнизом
Чрез всё полнеба ворота,
И там, за занавесом сизым,
Сквозит и блеск и темнота.

Вдруг словно скатерть парчевую
Поспешно сдернул кто с полей,
И тьма за ней в погоню злую,
И все свирепей и быстрей.

Уж расплылись давно колонны,
Исчез серебряный карниз,
И гул пошел неугомонный,
И огнь и воды полились...

Где царство солнца и лазури!
Где блеск полей, где мир долин!
Но прелесть есть и в шуме бури,
И в пляске ледяных градин!

Их нахватать - нужна отвага!
И - вон как дети в удальце
Ее честят! как вся ватага
Визжит и скачет на крыльце!

Он шумит, июньский ливень,
Теплый дождь живого лета,
Словно капли - это ямбы
Из любимого поэта!..
Распахнуть окно и слушать
Этот сказ их многостопный,
Пить и выпить эту влагу,
Этот дух гелиотропный,
И вобрать в себя цветенье,
Этот сладкий запах липы,
Это летнее томленье,
Эту радость, эти всхлипы,
Этой жадности и жажды
Утоление земное,
Это небо после ливня
Снова ярко-голубое;
Наглядеться, надышаться,
Чтоб и в смертный час разлуки
Улыбаться, вспоминая
Эти запахи и звуки!..
Вот промчался, отшумел он,
Отблистал над целым миром,
Словно царь, что, насладившись,
Отпустил рабыню с миром,
Подарив ей на прощанье
Это солнце золотое,
Это небо после ливня
Совершенно голубое!
И покорная рабыня
После бурных ласк владыки
Разметалася на ложе
Из душистой повилики,
И цветы гелиотропа
Наклонились к изголовью,
А кругом пылают розы,
Отягченные любовью...

И невольно в каждом сердце
Что-то вздрагивает сразу,
Сладкой мукой наполняет
До предела, до отказу,
И оно безмерно бьется,
Ибо знает суеверно,
Что над ним еще прольется
Страшный, грозный и безмерный,
Тоже бурный, летний ливень
С громом, молнией, с грозою,
И с очищенною ливнем
Дивной далью голубою!

Пламенным морем струится сияние,
С грохотом тучи вверху разверзаются,
   Страшен рокочущий гром.
Грозные тучи - земное даяние:
С нивы и с поля они собираются
   Влаги живым серебром.
Мнится: торжественный час отомщения -
Сгибшие силы толпою могучею,
В чудном порыве восстав,
В гром воплотясь, полны гнева, стремления,
К мести зовут, собираются тучею
   В память поруганных прав...
Всё, что схоронено - светлое, честное,
Сгибшее в море людского забвения,
   В лоне родимых полей, -
Всё позабытое, миру безвестное
Празднует, вставши из праха и тления,
   В недрах небес юбилей...
Мир осыпает почетом и лаврами
Жалких любимцев толпы рукоплещущей;
   Славы венцы им плетут,
Спичей и фраз громозвучных литаврами
И мишурой балаганной и блещущей
   Люди их суетно чтут...
Вы же погибли во тьме, без внимания
И без награды, со сгубленной силою,
   Дети святого труда...
Это не вы ли потоком сияния
Блещете, падая вновь над могилою,
   Как дождевая вода?

Посмотри: нависли тучи;
Слышишь грохот громовой?
То гигант идёт могучий
В битву с дряхлою землёй!
Где найдёшь ты оборону,
С чем, земля, ты выйдешь в бой?
Он сорвёт с тебя корону,
Он преломит скипетр твой!

Род славянов, род могучий,
Ты ли грозный сей гигант,
На врага, как гром из тучи,
Землю подпер, как Атлант?
Гул побед и битвы клики,
Песнь любимая твоя,
В пеленах народ великий
Прибаюкали тебя.

Ты возрос и, юный мощью,
Ты окреп и возмужал,
И владычество полнощью
Твёрдой дланию сдержал:
Распадается на части
Крепко скованный булат;
Вопреки уму и власти -
Восстаёт на брата брат.

Но не длится заблужденье,
Вечен правды перевес:
За измену мщенье, мщенье
Человеков и небес.

Пушистою пылью набитые бронхи -
она, голубая, струится у пят,
песчинки легли на зубные коронки,
зубами размолотые скрипят.

От этого скрипа подернется челюсть,
в носу защекочет, заноет душа...
И только кровинок мельчайшая челядь
по жилам бежит вперегонки, спеша.

Жарою особенно душит в июне
и пачкает потом полотна рубах,
а ежели сплюнешь, то клейкие слюни,
как нитки, подолгу висят на губах.

Завял при дорожной пыли подорожник,
коней не погонит ни окрик, ни плеть -
не только груженых, а даже порожних
жара заставляет качаться и преть.

Все думы продуманы, песенка спета,
травы утомителен ласковый ворс.
Дорога от города до сельсовета -
огромная сумма немереных верст.

Всё дальше бредешь сероватой каймою,
стареешь и бредишь уже наяву:
другое бы дело шагать бы зимою,
уйти бы с дороги, войти бы в траву...

И лечь бы, дышать бы распяленным горлом, -
тяжелое солнце горит вдалеке...
С надежною ленью в молчанье покорном
глядеть на букашек на левой руке.

Плывешь по траве ты и дышишь травою,
вдыхаешь травы благотворнейший яд,
ты смотришь - над потною головою
забавные жаворонки стоят...

Но это - мечта. И по-прежнему тяжко,
и смолы роняет кипящая ель,
как липкая сволочь - на теле рубашка,
и тянет сгоревшую руку портфель.

Коль это поэзия, где же тут проза? -
Тут даже стихи не гремят, а сопят...
Но дальше идет председатель колхоза,
и дымное горе летит из-под пят.

И вот положение верное в корне,
прекрасное, словно огонь в табаке:
идет председатель, мечтая о корме
коней и коров, о колхозном быке.

Он видит быка, золотого Ерему,
короткие, толстые, бычьи рога,
он слышит мычанье, подобное грому,
и видимость эта ему дорога.

Красавец, громадина, господи боже,
он куплен недавно - породистый бык,
наверно не знаешь, но, кажется, всё же
он в стаде, по-видимому, приобык.

Закроешь глаза - багровеет метелка
длиной в полсажени тугого хвоста,
а в жены быку предназначена телка -
красива, пышна, но по-бабьи проста.

И вот председателя красит улыбка -
неловкая шутка, смешна и груба...
Вернее - недолго, как мелкая рыбка,
на воздухе нижняя бьется губа.

И он выпрямляет усталую спину,
сопя переводит взволнованный дух -
он знает скотину, он любит скотину
постольку, поскольку он бывший пастух.

Дорога мертва. За полями и лесом
легко возникает лиловая тьма...
Она толстокожим покроет навесом
полмира, покрытая мраком сама.

И дальше нельзя. Непредвиденный случай -
он сходит на землю, вонзая следы.
Он путника гонит громоздкою тучей
и хлестким жгутом воспаленной воды.

Гроза. Оставаться под небом не место -
гляди, председатель, грохочет кругом,
и пышная пыль, превращенная в тесто,
кипит под протертым твоим сапогом.

Прикрытье - не радость. Скорее до дому -
он гонит корявые ноги вперед,
навстречу быку, сельсовету и грому,
он прет по пословице: бог разберет.

Слепит мирозданья обычная подлость,
и сумрак восходит, дремуч и зловещ.
Идет председатель, мурлыкая под нос,
что дождь - обязательно мокрая вещь.

Бормочет любовно касательно мокрых
явлений природы безумной, пустой...
Но далее песня навстречу и окрик,
и словно бы просьба: приятель, постой!..

Два парня походкой тугой и неловкой,
ныряя и боком, идут из дождя;
один говорит с неприятной издевкой,
что я узнаю дорогого вождя.

- Змеиное семя, зараза, попался,
ты нашему делу стоишь поперек...
Гроза. Председатель тогда из-под пальца
в кармане еще выпускает курок.

- Давно мы тебя, непотребного, ищем...
И парень храпит, за железо берясь.
Вода обалделая по топорищам
бежит и клокочет, и падает в грязь.

Как молния, грянула высшая мера,
клюют по пистонам литые курки,
и шлет председатель из револьвера
за каплею каплю с левой руки.

Гроза. Изнуряющий, сладостный плен мой
кипящие капли свинцовой воды, -
греми по вселенной, лети по вселенной
повсюду, как знамя, вонзая следы.

И это не красное слово, не поза -
и дремлют до времени капли свинца,
идет до конца председатель колхоза,
по нашей планете идет до конца.

Ревет гроза, дымятся тучи
Над темной бездною морской,
И хлещут пеною кипучей
Толпяся, волны меж собой.
Вкруг скал огнистой лентой вьется
Печальной молнии змея,
Стихий тревожный рой мятется —
И здесь стою недвижим я.

Стою — ужель тому ужасно
Стремленье всех надземных сил,
Кто в жизни чувствовал напрасно
И жизнию обманут был?
Вокруг кого, сей яд сердечный,
Вились сужденья клеветы,
Как вкруг скалы  остроконечной,
Губитель-пламень, вьешься ты?

О нет!— летай, огонь воздушный,
Свистите, ветры, над главой;
Я здесь, холодный, равнодушный,
И трепет не знаком со мной.

Стоишь ли, смотришь ли с балкона,
деревья ветер гнет и сам
шалеет от игры, от звона
с размаху хлопающих рам.

Клубятся дымы дождевые
по заблиставшей мостовой
и над промокшею впервые
зелено-яблочной листвой.

От плеска слепну: ливень, снег ли,
не знаю. Громовой удар,
как будто в огненные кегли
чугунный прокатился шар.

Уходят боги, громыхая,
стихает горняя игра,
и вот вся улица пустая -
лист озаренный серебра.

И с неба липою пахнуло
из первой ямки голубой,
и влажно в памяти скользнуло,
как мы бежали раз с тобой:

твой лепет, завитки сырые,
лучи смеющихся ресниц.
Наш зонтик, капли золотые
на кончиках раскрытых спиц...

Туча небо обтянула
Чёрной мрака пеленой;
Тихо молния сверкнула
Над равниной водяной;
Ветр завыл и поднял воды,
Встали дикие валы,
Дети грозной непогоды,
Под покровом сизой мглы.
Буря! Поскорее в море
Я спущу мою ладью,
Поплыву, с волнами споря,
И веслом их разобью.
Подхватил ладью холодный,
На хребет свой принял вал,
И далёко он, свободный,
В море лёгкую помчал.
Сильно на море упругом
Ветр качает лёгкий чёлн,
И несутся друг за другом
Волны туч и тучи волн.
Море бьётся, море стонет,
Вал девятый недалёк,
Недалёк! - челнок мой тонет!
Пусть же тонет мой челнок!
Сладко с гордою улыбкой,
При напеве гробовом,
Скрыться под волною зыбкой
И заснуть на дне морском.

По белу свету сумрачно кочуя,
Негаданно, нежданно из дали
Седые тучи черноту ночную
В хороший, светлый день приволокли…

Затрепетали робкие осинки
Перед немой угрюмой темнотой,
И первые дождинки, как слезинки,
Повисли над испуганной листвой.

И хлынул дождь по чащам и по долам.
Раздался рокот грома за бугром.
Но был каким-то сдержанным и добрым
Июльский, мягкий, благодушный гром.

Казалось, что он ссориться не хочет,
Что сам он строгой должности не рад,
Что он лишь чуть, для виду, погрохочет,
И вновь лучи планету озарят!..

Шумят весенние дожди,
Под ними зеленеют нивы, -
Зачем же слышу я в груди
Порой тоскливые порывы?..
Творец! Пошли свой чистый дождь:
Омой с меня мой прах греховный;
И будь ты пастырь мой духовный
И к новой жизни лучший вождь!..

К нам на длинной мокрой ножке
Дождик скачет по дорожке.

В лужице – смотри, смотри! —
Он пускает пузыри.

Если лужицы нальются,
Так и хочется разуться,

Побежать и потрясти
В тёплом дождике кусты…

Дождь плясал по огороду,
Поливал на грядки воду,

Тучу — лейку перенёс,
Напоил в полях овёс.

Сохнут вымытые чисто
Лопухов большие листья.

Значит, очень хорошо,
Что сегодня дождик шёл!

Летний дождик хлещет в крышу
По железным по листам.
Слышу, слышу!
Тра-та-та-та, трам-там-там!

Скину тесные сапожки
И штанишки засучу...
По канавке вдоль дорожки
С визгом рысью поскачу.

Эва! Брызги, словно змейки!
Вся канава в пузырях,
Дождик пляшет на скамейке,
Барабанит в лопухах.

Поливалкою колючей
Промочил меня насквозь...
Солнце вылезло из тучи!
Солнце высушит - не бось!

Дождик, дождик, перестань,
По ветвям не барабань,
От меня не засти света.
Надо мне бежать леском,
Повидаться с пастушком, —
Я же так легко одета.

Пробежать бы мне лесок, —
Близко ходит мой дружок,
Слышу я, — кричит барашек.
Уж давно дружок мой ждёт,
И меня он проведёт
Обсушиться в свой шалашик.

И тогда уж, дождик, лей,
Лей, дождинок не жалей, —
Посидеть я с милым рада.
С милым рай и в шалаше.
Свежий хлеб, вода в ковше, —
Так чего же больше надо!

О, веселый дождь осенний, 
Вечный — завтра и вчера! 
Всё беспечней, совершенней 
Однозвучная игра.  

Тучны, грязны и слезливы, 
Оседают небеса. 
Веселы и шепотливы 
Дождевые голоса.  

О гниеньи, разложеньи 
Всё твердят — не устают, 
О всеобщем разрушеньи, 
Умирании поют.  

О болезни одинокой, 
О позоре и скорбях 
Жизни нашей темноокой, 
Где один властитель — Страх.  

И, пророчествам внимая, 
Тупо, медленно живу, 
Равнодушно ожидая 
Их свершенья наяву.  

Помню, было слово: крылья... 
Или брежу? Всё равно! 
Без борьбы и без усилья 
Опускаюсь я на дно. 

В дождь Париж расцветает,
Точно серая роза... 
Шелестит, опьяняет 
Влажной лаской наркоза.

А по окнам танцуя 
Все быстрее, быстрее, 
И смеясь, и ликуя, 
Вьются серые феи...

Тянут тысячи пальцев 
Нити серого шелка, 
И касается пяльцев 
Торопливо иголка.

На синеющем лаке 
Разбегаются блики... 
В проносящемся мраке 
Замутились их лики...

Сколько глазок несхожих! 
И несутся в смятеньи, 
И целуют прохожих, 
И ласкают растенья...

И на груды сокровищ, 
Разлитых по камням, 
Смотрят морды чудовищ 
С высоты Notre-Dame...

В тумане облачных развалин
Встречая утренний рассвет,
Он был почти нематериален
И в формы жизни не одет.

Зародыш, выкормленный тучей,
Он волновался, он кипел,
И вдруг, веселый и могучий,
Ударил в струны и запел.

И засияла вся дубрава
Молниеносным блеском слез,
И листья каждого сустава
Зашевелились у берез.

Натянут тысячами нитей
Меж хмурым небом и землей,
Ворвался он в поток событий,
Повиснув книзу головой.

Он падал издали, с наклоном
В седые скопища дубрав.
И вся земля могучим лоном
Его пила, затрепетав.

Дождь идёт по городу вразвалку —
Шумный и высокий,
Как верста!
Залил синим светофор-мигалку,
Смыл зевак
с чугунного моста.
Разогнал торговок на базарах
Выстрелом из огненной пращи,
На прохожих, молодых и старых,
Разукрасил бисером плащи.
В закоулках сумрачного парка
Растолкал седые тополя,
А потом под радужную арку
Зашагал
Окраиной
В поля!

Зашумел сад, и грибной дождь застучал в лист,
вскоре стал мир, как Эдем, свеж и опять чист.

И глядит луч из седых туч в зеркала луж —
как растет ель, как жужжит шмель, как блестит уж.

О, грибной дождь, протяни вниз хрусталя нить,
все кусты ждут — дай ветвям жить, дай цветам пить.

Приложи к ним, световой луч, миллион линз,
загляни в грунт, в корешки трав, разгляди жизнь.

Загляни, луч, и в мою глубь, объясни — как
смыть с души пыль, напоить сушь, прояснить мрак?

Но прошел дождь, и ушел в лес громыхать гром,
и, в слезах весь, из окна вдаль смотрит мой дом.

Дождь. И вертикальными столбами
дно земли таранила вода.
И казалось, сдвинутся над нами
синие колонны навсегда.

Мы на дне глухого океана.
Даже если б не было дождя,
проплывают птицы сквозь туманы,
плавниками черными водя.

И земля лежит как Атлантида,
скрытая морской травой лесов,
и внутри кургана скифский идол
может испугать чутливых псов.

И мое дыханье белой чашей,
пузырьками взвилося туда,
где висит и видит землю нашу
не открытая еще звезда,

чтобы вынырнуть к поверхности, где мчится
к нам, на дно, забрасывая свет,
заставляя сердце в ритм с ней биться,
древняя флотилия планет.

Как я хочу вдохнуть в стихотворенье
Весь этот мир, меняющий обличье:
Травы неуловимое движенье,

Мгновенное и смутное величье
Деревьев, раздраженный и крылатый
Сухой песок, щебечущий по-птичьи,-

Весь этот мир, прекрасный и горбатый,
Как дерево на берегу Ингула.
Там я услышал первые раскаты

Грозы. Она в бараний рог согнула
Упрямый ствол, и я увидел крону -
Зеленый слепок грозового гула.

А дождь бежал по глиняному склону,
Гонимый стрелами, ветвисторогий,
Уже во всем подобный Актеону.

У ног моих он пал на полдороге.

Надпись на "Книге степи"

Она со мной. Наигрывай,
Лей, смейся, сумрак рви!
Топи, теки эпиграфом
К такой, как ты, любви!

Снуй шелкопрядом тутовым
И бейся об окно.
Окутывай, опутывай,
Еще не всклянь темно!

- Ночь в полдень, ливень - гребень ей!
На щебне, взмок - возьми!
И - целыми деревьями
В глаза, в виски, в жасмин!

Осанна тьме египетской!
Хохочут, сшиблись,- ниц!
И вдруг пахнуло выпиской
Из тысячи больниц.

Теперь бежим сощипывать,
Как стон со ста гитар,
Омытый мглою липовой
Садовый Сен-Готард.

Небеса уныло серы.
В парке ноют горихвостки.
Нижет бисерные блестки
Мелкий дождик на шпалеры.

Боги замерли на страже,
Смотрят в глубь пустых дорожек,
Ждут шагов знакомых ножек.
«Ты придешь? Придешь? Когда же?

Или ты неверной стала?
Час урочный минет скоро!..»
И с тоской немого взора
Боги смотрят с пьедестала.

Зябнут нимфы и амуры
В мокрых нишах над скамьями…
Снова полил дождь ручьями.
Небеса уныло хмуры… 

По небу голубому
Проехал грохот грома,
И снова все молчит.

А миг спустя мы слышим,
Как весело и быстро
По всем зеленым листьям,
По всем железным крышам,
По цветникам, скамейкам,
По ведрам и по лейкам
Пролетный дождь стучит.

Провиденья перст незримой,
Облаков летучих вождь,
Ниве, жаждою томимой,
Посылает шумный дождь.
Звучно, благостью обильный,
Брызнул ток живой воды,
Освежая злаки пыльны
И замершие плоды.
Вот и радуга завета
Капли светлые зажгла:
То улыбка бога света —
Сень бессмертного чела.

Работал дождь. Он стены сек,
Как сосны с пылу дровосек,
Сквозь меховую тишину,
Сквозь простоту уснувших рек
На город гнал весну.

Свисал и падал он точней,
Чем шаг под барабан,
Ворча ночною воркотней,
Светясь на стеклах, в желобах,
Прохладных капель беготней.

Он вымыл крыши, как полы,
И в каждой свежесть занозил,
Тут огляделся — мир дремал,
Был город сделан мастерски:
Утесы впаяны в дома.

Пространства поворот
Блестел бескрайнею дугой.
Земля, как с Ноя, как сначала,
Лежала спящей мастерской,
Турбиной, вдвинутой в молчанье.

Серое небо и черные ели,
Шум и дыханье дождя...
Слез удержать небеса не сумели,
Сумрачный день проведя.
Вздрагивать влажные листья устали,
В тягость им капли дождя.
Вечер задумчив и полон печали,
В темную ночь уходя.
Власть полуночной тиши уступая,
Словно бойцы без вождя,
Крадутся робко, по крыше ступая,
Капли ночного дождя.

Сквозь дождем забрызганные стекла
        Мир мне кажется рябым;
Я гляжу: ничто в нем не поблекло
        И не сделалось чужим.

Только зелень стала чуть зловещей,
        Словно пролит купорос,
Но зато рисуется в ней резче
        Круглый куст кровавых роз.

Капли в лужах плещутся размерней
        И бормочут свой псалом,
Как монашенки в часы вечерни
        Торопливым голоском.

Слава, слава небу в тучах черных!
        То — река весною, где
Вместо рыб стволы деревьев горных
        В мутной мечутся воде.

В гиблых омутах волшебных мельниц
        Ржанье бешеных коней,
И душе, несчастнейшей из пленниц,
        Так и легче и вольней.

Я рад всему: что город вымок,
Что крыши, пыльные вчера,
Сегодня, ясным шелком лоснясь,
Свергают струи серебра.

Я рад, что страсть моя иссякла.
Смотрю с улыбкой из окна,
Как быстро ты проходишь мимо
По скользкой улице, одна.

Я рад, что дождь пошел сильнее
И что, в чужой подъезд зайдя,
Ты опрокинешь зонтик мокрый
И отряхнешься от дождя.

Я рад, что ты меня забыла,
Что, выйдя из того крыльца,
Ты на окно мое не взглянешь,
Не вскинешь на меня лица.

Я рад, что ты проходишь мимо,
Что ты мне все-таки видна,
Что так прекрасно и невинно
Проходит страстная весна.

Я сегодня — дождь.
Пойду бродить по крышам,
Буйствовать, панели полоскать,
В трубах тарахтеть и никого не слышать,
Никому ни в чем не уступать.
Я сегодня буду самым смелым,
Самым робким — буду сам собой!
Разноцветным —
синим,
рыжим,
белым,-
Радугу открывшим над рекой!
И никто держать меня не будет,
Разве что, штанишки засучив,
Детвора курносая запрудит
ржавых крыш упругие ручьи.
Я сегодня — дождь,
И я ее поймаю!
Зацелую золотую прядь,
Захочу — до самого трамвая
Буду платье плотно прижимать.
Буду биться, падать на ресницы,
Молниями сам себя терзать!
Буду литься на чужие лица,
Буду злиться на свои глаза.
Я сегодня — дождь…
Уйду походкой валкой,
Перестану, стану высыхать…

А наутро свежие фиалки
Кто-то ей положит на кровать.

Дождь в железную крышу докучно стучит,
        Песней темной печали звучит,
Бьется в стекла слезами… всю ночь напролет
        Заунывную песню поет.

Он поет о туманных осенних полях,
        О поблекших, умерших цветах,
О деревьях, роняющих листья с ветвей
        Вдоль покинутых, мертвых аллей.

Бьются в стекла холодные слезы дождя
        Монотонно, уныло гудя.
И так скорбен их звон в беспробудной тиши,
        Точно плач одинокой души.

Ты забыла меня. Ты на слезы мои
        Не ответила лаской любви.
И теперь я не встречу тебя никогда:
        Ты ушла навсегда, навсегда…

Точно слезы больной, одинокой души,
        В безответной, унылой тиши
Бьются в стекла холодные слезы дождя,
        О загубленном счастье твердя.

Мне твой город нерусский
Все еще незнаком,-
Клен под мелким дождем,
Переулок твой узкий,

Под холодным дождем
Слишком яркие фары,
Бесприютные пары
В переулке твоем,

По крутым тротуарам
Бесконечный подъем.
Затерялся твой дом
В этом городе старом.

Бесконечный подъем,
Бесконечные спуски,
Разговор не по-русски
У меня за плечом.

Сеет дождь из тумана,
Капли падают с крыш.
Ты, наверное, спишь,
В белом спишь, Кетевана?

В переулке твоем
В этот час непогожий
Я - случайный прохожий
Под холодным дождем,

В этот час непогожий,
В час, покорный судьбе,
На тоску по тебе
Чем-то страшно похожий.

Безлюдье. Безмолвье. Ночь. Век.
Движется – что – площадью?
Шопот – шопот и шелк по крепкой листве.
Неизъяснимое! Счастье! Дождь идет!

Ах, если б так близко, до нитки, скажи –
Дышать в серьгах закипающих!
Нет, так волновать, так ворожить
Мог – кто? Никто. Никогда еще.

Дождь, дождь! Ты вся в монистах его,
В колечках, в бусинах, в бусах,
Любуйся, любуся! Неистовством
Жизни любуйся, любуся!

Дождь неугомонный
Шумно в стекла бьет,
Точно враг бессонный,
Воя, слезы льет.

Ветер, как бродяга,
Стонет под окном,
И шуршит бумага
Под моим пером.

Как всегда случаен
Вот и этот день,
Кое-как промаен
И отброшен в тень.

Но не надо злости
Вкладывать в игру,
Как ложатся кости,
Так их и беру.

Расправили сосны душистые плечи,
Склонили к земле увлажненные гривы.
Упавшие капли, как звонкие речи,
И в каждой из них голубые отливы...

Бесцельно-певучий, протяжный и сочный,
Откуда ты, говор, ленивый и странный?
Размыло ли бурей ручей непроточный,
Усилил ли ветер свой бег непрестанный?

И вслед водоносной разорванной туче
Понес утоленных лесов славословье
Туда, где рождается ливень певучий,
Где солнце находит свое изголовье...

Дождь прошумел над знойными полями,
И ветерок, увлаженный дождем,
Плывет по ржи зелеными волнами
И влажным дышит мне в лицо теплом.

Пыль улеглась. На солнце луг дымится.
В траве горят огни счастливых слез.
Из рощи тихим шелестом струится
Смолистый запах молодых берез.

Вода сверкает в колеях дороги.
Обрывки туч уносит ветер вдаль.
С души свевает черные тревоги,
Свевает одиночества печаль.

Дождь стучит, стучит в стекло,
Тяжело мне, тяжело.
Я сижу уже давно
И смотрю, смотрю в окно…
Только шепчется один
Догорающий камин.

Дождь стучит, стучит в стекло,
Тяжело мне, тяжело…
Тише! — кто-то там идет, —
Там за дверью кто-то ждет.
«Кто там? кто там?!!»
«Это я».
«Здравствуй, милая моя».
«Здравствуй, здравствуй, милый мой,
Где ты был, — ну, злой какой.
Меня сердце привело…
Слышишь? — дождь стучит в стекло?

Сердце бьется и дрожит,
Сердце, словно дождь, стучит.
Я люблю давно, давно…
Слышишь? — дождь стучит в окно.
Поцелуй, но столько раз,
Сколько дождь стучал для нас…
Здесь угодно, здесь тепло…
Слышишь? дождь стучит в стекло…

Приближается заря,
Угли шепчутся, горя,
Вот вдали пропел петух,
И камин, дрожа, потух…

«Ну, прощай, пора домой,
Скоро утро, милый мой»…
И она ушла, ушла…
Дождь струится вдоль стекла,
Месяц смотрится в окно
И опять темно… темно…

Дождя отшумевшего капли
Тихонько по листьям текли,
Тихонько шептались деревья,
Кукушка кричала вдали.

Луна на меня из-за тучи
Смотрела, как будто в слезах;
Сидел я под кленом и думал,
И думал о прежних годах.

Не знаю, была ли в те годы
Душа непорочна моя?
Но многому б я не поверил,
Не сделал бы многого я.

Теперь же мне стали понятны
Обман, и коварство, и зло,
И многие светлые мысли
Одну за другой унесло.

Так думал о днях я минувших,
О днях, когда был я добрей;
А в листьях высокого клена
Сидел надо мной соловей,

И пел он так нежно и страстно,
Как будто хотел он сказать:
"Утешься, не сетуй напрасно -
То время вернется опять!"

Дождя сверкающего капли
Шумели в блещущих листах,
Шумел, весь в каплях, воздух синий,
Колеблясь в радужных волнах;

Благоуханная прохлада
Плыла широко. Здесь и там
Встряхнутся ветки, точно кто-то
Порхнет незримый по кустам.

Всё задышало, зажужжало,
Зазеленело, зацвело.
И из янтарной тучки солнце
Как обновленное взошло…

Так приближается удар
За сладким, из-за ширмы лени,
Во всеоружьи мутных чар
Довольства и оцепененья.

Стоит на мертвой точке час
Не оттого ль, что он намечен,
Что желчь моя не разлилась,
Что у меня на месте печень?

Не отсыхает ли язык
У лип, не липнут листья к нёбу ль
В часы, как в лагере грозы
Полнеба топчется поодаль?

И слышно: гам ученья там,
Глухой, лиловый, отдаленный.
И жарко белым облакам
Грудиться, строясь в батальоны.

Весь лагерь мрака на вид
Полнеба топчется поодаль?
В чаду стоят плетни. В чаду -
Телеги, кадки и сараи.

Как плат белы, забыли грызть
Подсолнухи, забыли сплюнуть,
Их всех поработила высь,
На них дохнувшая, как юность.

        _________

Гроза в воротах! на дворе!
Преображаясь и дурея,
Во тьме, в раскатах, в серебре,
Она бежит по галерее.

По лестнице. И на крыльцо.
Ступень, ступень, ступень.- Повязку!
У всех пяти зеркал лицо
Грозы, с себя сорвавшей маску.

Крупный дождь в лесу зеленом
Прошумел по стройным кленам,
По лесным цветам...
Слышишь? — Звонко песня льется.
Беззаботный раздается
Голос по лесам.

Крупный дождь в лесу зеленом
Прошумел по стройным кленам,
Глубь небес ясна...
В каждом сердце возникает, —
И томит, и увлекает
Образ твой, Весна!

О надежды золотые!
Рощи темные, густые
Обманули вас...
Голос нежный и призывный!
Прозвучал ты песней дивной —
И в дали угас!

"Золото, золото падает с неба!" -
Дети кричат и бегут за дождем...
- Полноте, дети, его мы сберем,
Только сберем золотистым зерном
В полных амбарах душистого хлеба!

Льет без конца. В лесу туман.
Качают елки головою:
"Ах, Боже мой!" - Лес точно пьян,
Пресыщен влагой дождевою.

В сторожке темной у окна
Сидит и ложкой бьет ребенок.
Мать на печи,- все спит она,
В сырых сенях мычит теленок.

В сторожке грусть, мушиный гуд...
- Зачем в лесу звенит овсянка,
Грибы растут, цветы цветут
И травы ярки, как медянка?

Зачем под мерный шум дождя,
Томясь всем миром и сторожкой,
Большеголовое дитя
Долбит о подоконник ложкой?

Мычит теленок, как немой,
И клонят горестные елки
Свои зеленые иголки:
"Ах, Боже мой! Ах, Боже мой!"

Мать любезная, Природа! 
От лазоревого свода 
Дождь шумящий ниспошли 
Оросить лице земли! 
 
Всё томится, унывает; 
Зелень в поле увядает; 
Сохнет травка и цветок - 
Нежный ландыш, василек 
Пылью серою покрыты, 
Не питает их роса... 
Дети матерью забыты! 
 
Солнце жжет, палит леса. 
Птички в рощах замолчали; 
Ищут только холодка. 
Ручейки журчать престали; 
Истощилася река. 
Агнец пищи не находит: 
Черен холм и черен дол. 
Конь в степи печально бродит; 
Тощ и слаб ревущий вол. 
 
Ах! такой ли ждал награды 
Земледелец за труды? 
Гибнут все его плоды!.. 
В горькой части без отрады 
Он терзается тоской; 
За себя, за чад страдает 
И блестящею слезой 
Хлеб иссохший орошает. 
Дети плачут вместе с ним; 
Игры все немилы им! 
 
Мать любезная, Природа! 
От лазоревого свода 
Дождь шумящий ниспошли 
Оросить лице земли! 
 
Ах! доселе ты внимала 
Крику слабого птенца 
И в печалях утешала 
Наши томные сердца, - 
Неужель теперь забудешь 
В нужде, в скорби чад своих? 
Неужель теперь не будешь 
Нежной матерью для них? - 
Нет, тобою оживятся 
Наши мертвые поля; 
Вновь украсится земля, 
Песни в рощи возвратятся, 
Благодарный фимиам 
Воскурится к небесам! 

Неохотно и несмело
Солнце смотрит на поля.
Чу, за тучей прогремело,
Принахмурилась земля.

Ветра теплого порывы,
Дальний гром и дождь порой...
Зеленеющие нивы
Зеленее под грозой.

Вот пробилась из-за тучи
Синей молнии струя -
Пламень белый и летучий
Окаймил ее края.

Чаще капли дождевые,
Вихрем пыль летит с полей,
И раскаты громовые
Все сердитей и смелей.

Солнце раз еще взглянуло
Исподлобья на поля,
И в сияньи потонула
Вся смятенная земля.

Новой жизни дуновенье...
Дней весенних красота...
Ожиданье... Пробужденье...
Свежесть, радость и мечта.

Дождь сквозь солнце на березы
Сыплет влажным серебром...
И не знаю - дождь иль слезы
На лице горят моем...

То были капли дождевые,
Летящие из света в тень.
По воле случая впервые
Мы встретились в ненастный день.

И только радуги в тумане
Вокруг неярких фонарей
Поведали тебе заране
О близости любви моей,

О том, что лето миновало,
Что жизнь тревожна и светла,
И как ты ни жила, но мало,
Так мало на земле жила.

Как слёзы, капли дождевые
Светились на лице твоём,
А я ещё не знал, какие
Безумства мы переживём.

Я голос твой далёкий слышу,
Друг другу нам нельзя помочь,
И дождь всю ночь стучит о крышу,
Как и тогда стучал всю ночь.

Напои меня малиной,
Крепким ромом, цветом липы.
И пускай в трубе каминной
Раздаются вопли, всхлипы...

Пусть скрипят и гнутся сосны,
Вязы, тополи иль буки.
И пускай из клавикордов
Чьи-то медленные руки

Извлекают старых вальсов
Мелодические вздохи,
Обреченные забвенью,
Несозвучные эпохе.

Напои меня кипучей
Лавой пунша или грога
И достань, откуда хочешь,
Поразительного дога,

Да чтоб он сверкал глазами,
Точно парой аметистов,
И чтоб он сопел, мерзавец,
Как у лучших беллетристов.

А сама, в старинной шали
С бахромою и с кистями,
Перелистывая книгу
С пожелтевшими листами,

Выбирай мне из "Айвенго"
Только лучшие страницы
И читай их очень тихо,
Опустивши вниз ресницы.

Потому что человеку
Надо в сущности ведь мало...
Чтоб у ног его собака
Выразительно дремала,

Чтоб его поили грогом
До семнадцатого пота,
И играли на роялях,
И читали Вальтер Скотта,

И под шум ночного ливня
Чтоб ему приснилось снова
Из какой-то прежней жизни
Хоть одно живое слово!

Грустят поля под бурыми снегами.
Раздетый лес окован мрачным сном...
Нет сил страдать! Как узник за стенами,
Томится мир в затишьи ледяном!
И ночь сошла, как крыша гробовая...
Вдруг, странный шум раздался в тишине,-
Как будто птиц неслась большая стая,
Огромных птиц в незримой вышине.
Сильней, слышней... С тревогою тяжелой
Блуждает взор по темным небесам...
И первый дождь, как молодость веселый,
Могучий дождь ударил по полям!
Как он хлестал! Как налетал он шумно,
За строем строй кидая звонких стрел!
С каким огнем и радостью безумной
Он песнь борьбы, не уставая, пел!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Всю ночь, гремя, стихии бушевали...
Под утро смолк нестройных голосов
Сердитый спор; лишь капли лепетали.
Как вздохи умирающих бойцов.
Блеснул рассвет... Где ж бурый снег? Стыдливо,
Как юная невеста под фатой,
Глядит земля с улыбкою счастливой,
И льется трепет жизни молодой...

Заунывный ветер гонит
Стаю туч на край небес,
Ель надломленная стонет,
Глухо шепчет темный лес.

На ручей, рябой и пестрый,
За листком летит листок,
И струей сухой и острой
Набегает холодок.

Полумрак на всё ложится;
Налетев со всех сторон,
С криком в воздухе кружится
Стая галок и ворон.

Над проезжей таратайкой
Спущен верх, перед закрыт;
И "пошел!" - привстав с нагайкой,
Ямщику жандарм кричит...

Помнишь: мы не ждали ни дождя, ни грома,
Вдруг застал нас ливень далеко от дома,
Мы спешили скрыться под мохнатой елью
Не было конца тут страху и веселью!
Дождик лил сквозь солнце, и под елью мшистой
Мы стояли точно в клетке золотистой,
По земле вокруг нас точно жемчуг прыгал
Капли дождевые, скатываясь с игол,
Падали, блистая, на твою головку,
Или с плеч катились прямо под снуровку.
Помнишь - как все тише смех наш становился.
Вдруг над нами прямо гром перекатился -
Ты ко мне прижалась, в страхе очи жмуря.
Благодатный дождик! золотая буря!

Темно, темно! На улице пустынно...
Под музыку осеннего дождя
Иду во тьме... Таинственно и длинно
Путь стелется, к теплу огней ведя.

В уме моем рождаются картины
Одна другой прекрасней и светлей.
На небе тьма, а солнце жжет долины,
И солнце то взошло в душе моей!

Пустынно всё, но там журчат потоки,
Где я иду незримою тропой.
Они в душе родятся одиноки,
И сердца струн в них слышится прибой.

Не сами ль мы своим воображеньем
Жизнь создаем, к бессмертию идя,
И мир зовем волшебным сновиденьем
Под музыку осеннего дождя!..

   Душно... душно... Мне не спится,
   Ночь, как я, без сна томится,
И вздыхает, и считает маятника стук.
   Сердцу жутко от покоя.
   Бредит мысль... Открыл окно я...
Тишиною неземною всё полно вокруг.

   Сад не дрогнет, не шелохнет,
   Влаги ждет, без влаги сохнет...
Небо в тучах; и в пахучих чашечках цветов
   Ароматы притаились...
   Точно все без слов молились,
Чтоб живою пал росою дождь из облаков...

   И неясный звук раздался.
   То не с ветки ль лист сорвался?..
Взволновался, зашептался густолистый сад.
   Дождевые капли с неба,
   Как с колосьев зерна хлеба,
Осыпаясь, учащаясь, по листве стучат.

   И какой-то шорох внятный,
   Переливный, благодатный,
Стройно, важно и протяжно потянул в ветвях...
   Будто вел с землею споры
   И держал переговоры
О небесных, о чудесных тайнах и делах.

   И под гул дождя ночного
   Как-то весело и ново
Мне мечталось и дышалось в мраке у окна,
   И казалося, со мною
   Речью мягкою, родною
Говорила и сулила счастие весна.

   Чьи-то тени колыхались,
   Чьи-то очи загорались,
Вспоминались, улыбались милые черты...
   Дождь прошел... Душистый, свежий
   Смолкнул сад... Всё тише, реже
Трепетали и роняли капельки листы.

Все реже, реже влажный звон;
кой-где светлеет небосклон;
отходят тучи грозовые,
жемчужным краем бороздя
просветы пышно-голубые,
и падают лучи косые
сквозь золотую сеть дождя.

За окнами давка, толпится листва,
И палое небо с дорог не подобрано.
Все стихло. Но что это было сперва!
Теперь разговор уж не тот и по-доброму.

Сначала все опрометью, вразноряд
Ввалилось в ограду деревья развенчивать,
И попранным парком из ливня - под град,
Потом от сараев - к террасе бревенчатой.

Теперь не надышишься крепью густой.
А то, что у тополя жилы полопались,-
Так воздух садовый, как соды настой,
Шипучкой играет от горечи тополя.

Со стекол балконных, как с бедер и спин
Озябших купальщиц,- ручьями испарина.
Сверкает клубники мороженый клин,
И градинки стелются солью поваренной.

Вот луч, покатясь с паутины, залег
В крапиве, но, кажется, это ненадолго,
И миг недалек, как его уголек
В кустах разожжется и выдует радугу.

О дождь, о чистая небесная вода,
Тебе сотку я песнь из серебристых нитей.
Грустна твоя душа, грустна и молода.
Теченья твоего бессменна череда,
И сходишь на меня ты, как роса наитий.

Из лона влажного владычных облаков
Ты истекаешь вдруг, столь преданно-свободный,
И устремишь струи на вышины лесков,
С любовию вспоишь головки тростников —
И тронется тобой кора земли безводной.

В свежительном тепле туманистой весны
Ты — чуткий промысл о растущем тайно жите.
Тебе лишь и в земле томленья трав слышны.
О чистая вода небесной вышины,
Тебе сотку я песнь из серебристых нитей.

Шумит осенний дождь, ночь темная нисходит.
Клонясь под бурею, стучат ко мне в окно
Сирени мокрые. Мелькают и проходят
В тумане образы минувшего давно.

На что мне их? Хоть в них всё живо, всё знакомо,
Хотя из жизни их я помню каждый час,
Но что заглядывать на праздник в окна дома,
     Откуда так давно прогнали нас.

Жалеть? - Я не дитя? Премудро утешаться,
Что праздник этот пуст, лишь шум и суета?
Я чувствую, что нет. Иль снова добиваться?..
Но сил уж нет в душе - и я сама не та.

О, огрубей мой слух, чтоб вой грозы холодной
Не вызвал из души тех слез, что очи жгут,
Чтобы, без прежних грез, спокойно и свободно
Приняться я могла за бледный, вялый труд,

Чтоб мне не вспоминать о радости случайной,
Когда проходит жизнь и строго и темно,
Чтоб вместо счастия не жить надеждой тайной,
Что я уйду туда ж, куда ушло оно.

Всего стихотворений: 80

Количество обращений к теме стихотворений: 39738