Стихотворения русских поэтов про Волгу на одной странице

В лучах облаткою луна, 
Как Agnus Dei -- заблистала; 
Надернул вечер покрывало 
На синь небесного окна. 
В волнах скользнула тишина 
И гладь туманного опала 
Луны причастье принимала 
В томленьи благостного сна. 
В горах блеснули огоньки, 
Прославили начало ночи 
И звезды приоткрыли очи... 
За мотыльками -- мотыльки 
На свет несутся к пароходу, 
Свет протянул к земле тесьму 
И ночь таинственную тьму 
Струит в уснувшую природу. 

Дыханье вечера долину освежило,
Благоухает древ трепещущая сень,
И яркое светило,
Спустившись в недра вод, уже переступило
Пылающих небес последнюю ступень.
Повсюду разлилось священное молчанье;
Почило на волнах
Игривых ветров трепетанье,
И скатерть синих вод сровнялась в берегах.
Чья кисть, соперница природы,
О Волга, рек краса, тебя изобразит?
Кто в облачной дали конец тебе прозрит?
С лазурной высотой твои сровнялись воды,
И пораженный взор, оцепенев, стоит
Над влажною равниной;
Иль, увлекаемый окрестного картиной,
Он бродит по твоим красивым берегам:
Здесь темный ряд лесов под ризою туманов,
Гряда воздушная синеющих курганов,
Вдали громада сел, лежащих по горам,
Луга, платящие дань злачную стадам,
Поля, одетые волнующимся златом, —
И взор теряется с прибережных вершин
В разнообразии богатом
Очаровательных картин.
Но вдруг перед собой зрю новое явленье:
Плывущим островам подобяся, вдали
Огромные суда в медлительном паренье
Несут по лону вод сокровища земли;
Их крылья смелые по воздуху белеют,
Их мачты, как в водах бродящий лес, темнеют.
Люблю в вечерний час. очарованья полн,
Прислушивать, о Волга величава!
Глас поэтический твоих священных волн;
В них отзывается России древней слава.
Или, покинув брег, люблю гнать резвый челн
По ропотным твоим зыбям — и, сердцем весел,
Под шумом дружных весел,
Забывшись, наяву один дремать в мечтах.
Поэзии сынам твои знакомы воды!
И музы на твоих прохладных берегах,
В шумящих тростниках,
В час утренней свободы,
С цевницами в руках
Водили хороводы
Со стаей нимф младых;
И отзыв гор крутых,
И вековые своды
Встревоженных дубрав
Их песнями звучали
И звонкий глас забав
Окрест передавали.
Державин, Нестор муз, и мудрый Карамзин,
И Дмитриев, харит счастливый обожатель,
Величья твоего певец-повествователь,
Тобой воспоены средь отческих долин.
Младое пенье их твой берег оглашало,
И слава их чиста, как вод твоих зерцало,
Когда глядится в них лазурный свод небес,
Безмолвной тишиной окован ближний лес
И резвый ветерок не шевелит струею.
Их гений мужествен, как гений вод твоих,
Когда гроза во тьме клубится над тобою
И пеною кипят громады волн седых;
Противник наглых бурь, он злобе их упорной
Смеется, опершись на брег, ему покорный;
Обширен их полет, как бег обширен твой;
Как ты, сверша свой путь, назначенный судьбой,
В пучину Каспия мчишь воды обновленны,
Так славные их дни, согражданам священны,
Сольются, круг сверша, с бессмертием в веках!
Но мне ли помышлять, но мне ли петь о славе?
Мой жребий: бег ручья в безвестных берегах,
Виющийся в дубраве!
Счастлив он, если мог цветы струей омыть,
И ропотом приятным
Младых любовников шаги остановить,
И сердце их склонить к мечтаньям благодатным.

Какая ширь, какая даль!..
Не потому ль, не оттого ли
Так жадно просит сердце воли,
И так томит его печаль?!.

Так вот и кинулся бы птицей
Туда — за дальний кругозор,
Где в безднах неба тонет взор —
Над Волгой, русских рек царицей…

Нет! Это чувство — не печаль:
С ним повстречался я впервые…
Привет — тебе, родная даль!
Тебе — могучая стихия!..

Бабой сытой и крутогрудой
Волга ластилась к берегам.
Но иная земная удаль —
По дорогам и городам.

Это трактором и мотором
Дружно гаркнула дымная даль,
И усмешкой каменной город
Усмехнулся на бабью печаль.

Стих на дне, чернея и ржавя,
Позабытый Стенькин кистень.
Половодье иное славя,
Нараспашку — весенний день.

Он раскинул синеющий бредень:
За Уралом метался огонь...
Буйной вольницей песня бредит
Да саратовская гармонь.

И под песней широкой и жаркой
Гам лабазов, да кудрями дым,
Да ворочалась землечерпалка
Аллигатором тяжким и злым.

Словно грузчик, вздыхала круто
И цвела, от разгула пьяна,
Вплоть до Астрахани мазутом,
Как персидскою шалью, волна.

     (в ноябре)

Волга шумно, грозно льется,
Об утес гремя волной;
То под льдиной тихо бьется,
То идет со льдиной в бой;

Призывает летни грозы,
Страшно воет, берег рвет;
То, струясь, жемчужит слезы
И глядит в лазурный свод.

Бойтесь слез, не бойтесь воя!
Волга тихая хитра,
В ней волна кипит от зноя
В яркой пене серебра.

Заманит лучом Востока,
Ясным небом завлечет,
И далеко, и глубоко
Унесет вас в хляби вод!

Пусть же бьется в буйном споре,
Об утес звенит крутой.
Ей не долго на просторе
Стлаться вольною струей.

Дунут с Севера морозы,
Вихрь метели зашумит,
И русалки хитрой слезы
Хлад зимы оледенит.

           1

Вот пошли валы валандать,
забелелась кипень.
Верхним ветром белый ландыш
над волной просыпан.

Забурлилась, заиграла,
загремела Волга,
закружила влажью вала
кружево восторга.

Нет на свете выше воли,
чем на этих гребнях,
и на них сидеть изволит
пеньявода-Хлебник.

И на них, наплывши тучей,
под трезвон московский,
небо взять в стальные крючья
учит Маяковский.

И влачит Бурлюк-бурлака
баржу вешних кликов,
и дыбятся, у орла как,
перья воли дикой.

А за теми плавят струи
струги струнной вести,
то, опившись песней,- други
распевают вместе!

      2

Синяя скважина
в черной земле
смята и сглажена
поступью лет.

Выбита шайками
шумных ватаг,
взвеялась чайками
небо хватать.

Этой ли ветошью
песне кипеть?
Ветром рассвета шью
зорь этих медь!

     3

Загули Жигули,
загудели пули,
загуляли кули
посредине улиц.

Заплясали столбы,
полетели крыши:
от железной гульбы
ничего не слышать!

Только дрему спугнешь,
только сон развеешь -
машет алым огнем
Степан Тимофеич!

Машут вверх, машут вниз
искряные взоры...
Перегнись, перегнись
через эти горы!

Разливайся, река,
по белому свету!
Размывай перекат,
пеня песню эту!

Мы русские. Мы дети Волги.
Для нас значения полны
ее медлительные волны,
тяжелые, как валуны.

Любовь России к ней нетленна.
К ней тянутся душою всей
Кубань и Днепр, Нева и Лена,
и Ангара, и Енисей.

Люблю ее всю в пятнах света,
всю в окаймленье ивняка...
Но Волга Для России — это
гораздо больше, чем река.

А что она — рассказ не краток.
Как бы связуя времена,
она — и Разин, и Некрасов1,
и Ленин — это все она.

Я верен Волге и России —
надежде страждущей земли.
Меня в большой семье растили,
меня кормили, как могли.

В час невеселый и веселый
пусть так живу я и пою,
как будто на горе высокой
я перед Волгою стою.

Я буду драться, ошибаться,
не зная жалкого стыда.
Я буду больно ушибаться,
но не расплачусь никогда.

И жить мне молодо и звонко,
и вечно мне шуметь и цвесть,
покуда есть на свете Волга,
покуда ты, Россия, есть.

Река священнейшая в мире, 
Кристальных вод царица, мать! 
Дерзну ли я на слабой лире 
Тебя, о Волга! величать, 
Богиней песни вдохновенный, 
Твоею славой удивленный? 
Дерзну ль игрою струн моих, 
Под шумом гордых волн твоих - 
Их тонкой пеной орошаясь, 
Прохладой в сердце освежаясь - 
Хвалить красу твоих брегов, 
Где грады, веси процветают, 
Поля волнистые сияют 
Под тению густых лесов, 
В которых древле раздавался 
Единый страшный рев зверей 
И эхом ввек не повторялся 
Любезный слуху глас людей, - 
Брегов, где прежде обитали 
Орды Златыя племена; 
Где стрелы в воздухе свистали 
И где неверных знамена 
Нередко кровью обагрялись 
Святых, но слабых християн; 
Где враны трупами питались 
Несчастных древних россиян; 
Но где теперь одной державы 
Народы в тишине живут 
И все одну богиню чтут, 
Богиню счастия и славы,
Где в первый раз открыл я взор, 
Небесным светом озарился 
И чувством жизни насладился; 
Где птичек нежных громкий хор 
Воспел рождение младенца; 
Где я Природу полюбил, 
Ей первенцы души и сердца - 
Слезу, улыбку - посвятил 
И рос в веселии невинном, 
Как юный мирт в лесу пустынном? 
Дерзну ли петь, о мать река! 
Как ты, красуяся в теченье 
По злату чистого песка, 
Несешь земли благословенье 
На сребряном хребте своем, 
Везде щедроты разливаешь, 
Везде страны обогащаешь 
В блистательном пути твоем; 
Как быстро плаватель бесстрашный 
Летит на парусных крылах 
Среди пучин стихии влажной, 
В твоих лазоревых зыбях, 
Хваля свой жребий, милость неба, 
Хваля благоприятный ветр, 
И как, прельщенный светом Феба, 
Со дна подъемлется осетр, 
Играет наверху с волнами, 
С твоими пенными буграми, 
И плесом рассекает их? 
Когда ж под тучами со гневом, 
С ужасным шумом, грозным ревом 
Начнешь кипеть в брегах своих, 
Как вихри воздух раздирают, 
Как громы с треском ударяют 
И молнии шипят в волнах, 
Когда пловцы, спастись не чая 
И к небу руки простирая, 
Хлад смерти чувствуют в сердцах, - 
Какая кисть дерзнет представить 
Великость зрелища сего? 
Какая песнь возможет славить 
Ужасность гнева твоего?.. 
Едва и сам я в летах нежных, 
Во цвете радостной весны, 
Не кончил дней в водах мятежных 
Твоей, о Волга! глубины. 
Уже без ветрил, без кормила 
По безднам буря нас носила; 
Гребец от страха цепенел; 
Уже зияла хлябь под нами 
Своими пенными устами; 
Надежды луч в душах бледнел; 
Уже я с жизнию прощался, 
С ее прекрасною зарей; 
В тоске слезами обливался 
И ждал погибели своей... 
Но вдруг творец изрек спасенье - 
Утихло бурное волненье, 
И брег с улыбкой нам предстал. 
Какой восторг! какая радость! 
Я землю страстно лобызал 
И чувствовал всю жизни сладость. 
Сколь ты в величии своем, 
О Волга! яростна, ужасна, 
Столь в благости мила, прекрасна: 
Ты образ божий в мире сем! 
 
Теки, Россию украшая; 
Шуми, священная река, 
Свою великость прославляя, 
Доколе времени рука 
Не истощит твоей пучины: 
Увы! сей горестной судьбины 
И ты не можешь избежать: 
И ты должна свой век скончать! 
Но прежде многие народы 
Истлеют, превратятся в прах, 
И блеск цветущия Природы 
Померкнет на твоих брегах.

Тускнеет твой венец алмазный,
Не зыкнет с посвистом жених...
Все больше пятен нефти грязной -
Плевки Горынычей стальных...

Глядишь, старея и дряхлея.
Как пароходы с ревом прут,
И голубую телогрею
Чернит без устали мазут...

А жениха все нет в дозоре...
Роняет известь едкий прах...
Плывешь ты с жалобою к морю,
Но и оно - в плевках, в гудках...

Прекрасны были Жигули: 
Бежала Волга, ярко, смело 
Блестя на солнце, а вдали 
Цепь гор лесистых зеленела. 
Казался берег меловой 
Серебряным и снежно чистым; 
А лес казался муравой 
Иль только мохом шелковистым. 
Так величаво все кругом: 
Река и горы - словно в сказке. 
И мощь, и лень была во всем, 
И разноцветны были краски. 
Река звучала, как струна, 
Горя серебряной дорогой, 
И золотистая волна 
Ложилась на берег отлогий. 
Старик рыбак, мой друг седой, 
Ровесник сказочным курганам, 
Был волжским бардом и баяном 
И знал преданий целый рой. 
Он говорил: "Зачем ты мне 
Твердишь всегда о теплом море, 
О чужедальней стороне, 
Где окончанья нет весне, 
Где нет ни холода, ни горя?.. 
Я там бы до смерти скучал, 
Там круглый год одно и то же: 
Зима на лето там похожа, 
Нет берегов, все вал да вал!.. 
Нет лучше волжской стороны! 
Не надоест и Волга взгляду - 
Дивятся все ее наряду, 
Когда придет пора весны!.. 
Как разодеты берега, 
Каким зеленым изумрудом! 
Она зальет леса, луга, 
И нет конца ее причудам!.. 
Весна пройдет - и уж опять 
Она не та, опять другая, 
Между песков приляжет спать - 
И будет грустная такая!.. 
Зимой оденется кругом 
В холодный лед зелено-синий,
Покрывшись снега серебром,
А на лесах повиснет иней.
И будут песни распевать
Кругом над ней седые вьюги,
И будешь все ты тосковать
О ней, как будто о подруге.
Не только всяк, родясь на ней,
Жить без нее уже не может,
Но и чужих она людей
К себе, как девка, приворожит.
Гляди, какие здесь места!
А особливо в эту пору!
Вон на Красавицу на гору
Взгляни-ка! Эка красота!
На ней когда-то Чуркин жил,
Каких теперь уж нету боле,
Украл жену у воеводы
И там любимую таил.
Она красавица была,
На той горе она жила
В высоком тереме, в неволе.
А Чуркин рыскал по простору
Реки и бил и грабил тут.
С тех пор в народе эту гору
Горой Красавицы зовут.
А там, за этими горами,
Где идут темные леса,
Течет вокруг их, меж скалами,
Река разбойничья - Уса.
Стоят двенадцать там курганов -
Могилы братьев удалых,
Двенадцать славных атаманов
Лежат под насыпями их.
Курган высокий выдается;
То был курган сторожевой,
Он Молодецким здесь зовется:
Тут кровь лилась, тут был разбой.
А вон из горного ущелья
Сельцо как будто невзначай
Глядит... Бывало тут веселье,
Когда разбойничал Ширяй.
Давно прошло все это время,
Уж нет разбоев удалых,
Но все село - Ширяя племя,
И вид разбойничий у них.
А возле нас - Царев курган!
Гляди-ка, брат, гора какая!
Когда-то Разин здесь Степан
Стоял, Самару покоряя.
Ходил по вышке часовой,
Следя за волжскими судами,
Шел на кургане пир горой
И водку черпали ковшами.
Победу Разин пировал
С ватагою своей великой
И жег вино... Курган дрожал
От пляски бешеной и дикой.
Но сам Степан еще живет,
Что он казнен, тому не верьте,
И никогда он не умрет:
Отказано Степану в смерти.
Когда по Волге беляки
Бегут, и в небе нет лазури,
И слышен вой и стон реки, -
То стоны те - не стоны бури:
То под тяжелою горой
Степан в цепях лежит и стонет
И темных туч сердитый рой
Степана заживо хоронит.
То не сосновый бор звенит
По всем горам от урагана -
То цепь тяжелая гремит
На теле бедного Степана.
Ущелье видишь ли вдали
Между зелеными горами?
На дне оврага там нашли
В пещеру ход между скалами.
Конца ей нет. Войдешь туда -
Не выйдешь больше никогда!
Но был смельчак, что захотел
Войти в нее, и он вернулся,
Но чуть от страха не рехнулся
И, словно старец, поседел.
Там, с фонарем впотьмах блуждая,
Он шел отважно все вперед,
Шел много верст, не отступая,      
И вот пред ним широкий свод.
Откуда-то чуть брезжит луч
Поблекнувшей зари вечерней,
И на полу, на ложе терний
Лежит гигант мрачнее туч.
Он был нагой и с бородою,
Уже доросшей до земли,
На пальцах когти отросли, -
И скован цепью был большою.
"Кто здесь? - он молвил. - Триста лет
Уж не видал я человека!
Томиться буду здесь до века:
Мне в этом мире смерти нет!
Кто здесь пришел меня тревожить
Под тягой гор, в холодной мгле?
Мои страдания умножить
Уж невозможно на земле!" -
"Я - человек! - смельчак ответил. -
Но кто ты сам? скажи в ответ!
Чем в жизни ты себя отметил?
За что страдаешь триста лет?" -
"Я - Разин! Пролил в жизнь мою
Я человечьей крови реки,
Теперь свою лишь кровь я лью
И буду лить ее вовеки!
Смотри, мученья близок час!
О, человече, не пугайся!
Гляди на муки и мужайся!"
Закат давно уже погас...
Вдруг ворвались медведь и лев,
Ревут, свои раскрывши пасти,
И, испуская дикий рев,
Грызут зубами, рвут на части!
В беспамятстве смельчак упал -
И ночь кошмарная промчалась.
Когда ж очнулся - день сиял,
Заря в ущелье пробивалась.
И видит он: лежит в цепях,
Как прежде, Разин невредимый
И говорит: "Забудь свой страх!
Иди назад в твой мир любимый!
И знай, как должен я страдать,
С приходом ночи умирая,
И как наутро воскресаю,
Чтоб быть растерзанным опять!"
           ______

Не так же ли и ты, народ, 
Томился в жизненной пещере 
И за дела минувших лет 
Тебя тоски терзали звери? 
Не так же ли душа твоя 
Горячей кровью истекала, 
Жизнь замиравшую тая, 
И снова чудом оживала?

Все-то мне грезится Волга широкая, 
Грозно-спокойная, грозно-бурливая. 
Грезится мне та сторонка далекая, 
Где протекла моя юность счастливая. 
Помнятся мне на утесе обрывистом 
Дубы высокие, дубы старинные, 
Стонут они, когда ветром порывистым 
Гнутся, ломаются ветви их длинные. 
Воет погодушка, роща колышется, 
Стонут сильнее все дубы громадные,-- 
Горе тяжелое в стоне том слышится, 
Слышится грусть да тоска безотрадная... 
Что же вы плачете, дубы старинные? 
Или свидетели вы преступления, 
Кровь пролита ли под вами невинная, 
И до сих пор вас тревожат видения. 
Или, быть может, в то времечко давнее, 
В стругах, когда еще с Дона далекого, 
Разина Стеньки товарищи славные 
Волгой владели до моря широкого,-- 
Ими убиты богатые данники, 
Гости заморские, с золотом грабленным; 
Или, быть может, и сами изгнанники, 
Здесь, с атаманом, молвою прославленным, 
С удалью буйные головы сложили, 
С громкой, кровавой, разбойничьей славою?! 
Все то вы видели, все то вы прожили,-- 
Видели рабство и волю кровавую! 

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выбегают расписные,
Острогрудые челны.

На переднем Стенька Разин,
Обнявшись с своей княжной,
Свадьбу новую справляет
И веселый и хмельной.

А княжна, склонивши очи,
Ни жива и ни мертва,
Робко слушает хмельные,
Неразумные слова.

"Ничего не пожалею!
Буйну голову отдам!" -
Раздается по окрестным...
Берегам и островам.

"Ишь ты, братцы, атаман-то
Нас на бабу променял!
Ночку с нею повозился -
Сам наутро бабой стал...

Ошалел..." Насмешки, шепот
Слышит пьяный атаман -
Персиянки полоненной
Крепче обнял полный стан;

Гневно кровью налилися
Атамановы глаза,
Брови черные нависли,
Собирается гроза.

"Эх, кормилица родная,
Волга, матушка-река!
Не видала ты подарков
0т донского казака!..

Чтобы не было зазорно
Перед вольными людьми,
Перед вольною рекою, -
На, кормилица... возьми!"

Мощным взмахом поднимает
Полоненную княжну
И, не глядя, прочь кидает
В набежавшую волну...

"Что затихли, удалые?..
Эй ты, Фролка-черт, пляши!..
Грянь, ребята, хоровую
За помин ее души!.."

Конец благополучну бегу!
Спускайте, други, паруса!
А ты, принесшая ко брегу,
О Волга! рек, озер краса.
Глава, царица, честь и слава,
О Волга пышна, величава!
Прости!.. Но прежде удостой
Склонить свое вниманье к лире
Певца, незнаемого в мире,
Но воспоенного тобой!

Исполнены мои обеты:
Свершилось то, чего желал
Еще в младенческие леты,
Когда я руки простирал
К тебе из отческия кущи,
Взирая на суда, бегущи
На быстрых белых парусах,
Свершилось, и блажу судьбину:
Великолепну зрел картину!
И я был на твоих волнах!

То нежным ветерком лобзаем,
То ревом бури и валов
Под черной тучей оглушаем
И отзывом твоих брегов,
Я плыл, скакал, летел стрелою -
Там видел горы над собою
И спрашивал: который век
Застал их в молодости сущих?
Здесь мимо городов цветущих
И диких пустыней я тек.

Там веси, нивы благодатны,
Стада и кущи рыбарей,
Цветы и травы ароматны,
Растущи средь твоих зыбей,
Влекли попеременно взоры;
А там сирен пернатых хоры,
Под тень кусточков уклонясь,
Пространство пеньем оглашали -
И два сайгака им внимали
С крутых стремнин, не шевелясь.

Там кормчий, руку простирая
Чрез лес дремучий на курган,
Вещал, сопутников сзывая:
"Здесь Разинов был, други, стан!"
Вещал и в думу погрузился;
Холодный пот по нем разлился,
И перст на воздухе дрожал.
А твой певец в сии мгновенья,
На крылиях воображенья,
В протекшдх временах летал.

Летал, и будто сквозь тумана
Я видел твой веселый ток
Под ратью грозна Иоанна;
И видел Астрахани рок.
Вотще ордынцы безотрадны
Бегут на холмы виноградны
И сыплют стрелы по судам:
Бесстрашный росс на брег ступает,
И гордо царство упадает
Со трепетом к его стопам.

Я слышал Каспия седого
Пророческий, громовый глас:
"Страшитесь, персы, рока злого!
Идет, идет царь сил на вас!
Его и Юг и Норд трепещет;
Он тысячьми перуны мещет,
Затмил Луну и Льва сразил!..
Внемлите шум: се волжски волны'
Несут его, гордыни полны!
Увы, Дербент!.. идет царь сил!"

Прорек, и хлынули реками
У бога воды из очес;
Вдруг море вздулося буграми,
И влажный Каспий в них исчез.
О, как ты, Волга, ликовала!
С каким восторгом поднимала
Победоносного царя!
В сию минуту пред тобою
Казались малою рекою
И Бельт и Каспий, все моря!

Но страннику ль тебя прославить?.
Он токмо в искренних стихах
Смиренну дань хотел оставить
На счастливых твоих брегах.
О, если б я внушен был Фебом,
Ты первою б рекой под небом,
Знатнейшей Гангеса была!
Ты б славою своей затмила
Величие Евфрата, Нила
И всю вселенну протекла.

Тебе несу стихи, река моя родная,
Они - навеяны и созданы тобой -
Мелькали предо мной, окраскою сверкая,
Как рыбки вольные сверкают чешуей.
Простор песков твоих, лесов живые краски,
Разливы вешние ликующей воды
И темных Жигулей предания и сказки
На них оставили заметные следы.
Я вырос близ тебя, среди твоей природы;
На берегах твоих я речь свою ковал
В затишье вечеров и в шуме непогоды,
Когда, сердитая, ты разгоняла вал...
И я не позабыл, живя с тобой в разлуке,
Разбега мощного твоей живой волны
И вот несу тебе мятежных песен звуки,
Ты навевала их, тобой они полны!..

Как по Волге-Матушке, по реке-кормилице,
Все суда с товарами, струги да ладьи.
И не надорвалася, и не притомилася -
Ноша не тяжелая, корабли свои.

Вниз по Волге плавая, прохожу пороги я
И гляжу на правые берега пологие.
Там камыш шевелится, поперек ломается,
Справа берег стелется, слева - поднимается.

Волга песни слышала хлеще, чем "Дубинушка",
В ней вода исхлестана пулями врагов.
И плыла по матушке наша кровь-кровинушка,
Стыла бурой пеною возле берегов.

Долго в воды пресные лились слезы строгие.
Берега отвесные, берега пологие,
Плакали, измызганы острыми подковами,
Но теперь зализаны злые раны волнами.

Что-то с вами сделалось, города старинные -
Там, где стены древние, на холмах кремли,
Словно пробудилися молодцы былинные
И, числом несметные, встали из земли.

Лапами грабастая, корабли стараются,
Тянут баржи с Каспия, тянут-надрываются,
Тянут, не оглянутся, и на версты многие
За крутыми тянутся берега пологие.

Мне памятны такие ночи, 
Когда на Волгу с высоты 
Глядятся звёзды, словно очи, 
А Волга, двигая плоты, 
Своими светится кострами, 
И тёмной ночью невдомёк, 
Где небо? Высоко над нами 
Иль на земле, у наших ног? 
Их два: то небо недвижимо, 
В покойной тонет глубине, 
А это проплывает мимо, 
Послушно медленной волне.

Плыву вдоль волжских берегов,
Гляжу в мечтаньях простодушных
На бронзу яркую лесов,
Осенней прихоти послушных.

И тихо шепчет мне мечта:
"Кончая век, уже недолгий,
Приди в родимые места
И догорай над милой Волгой".

И улыбаюсь я, поэт,
Мечтам сложивший много песен,
Поэт, которому весь свет
Для песнопения стал тесен.

Скиталец вечный, ныне здесь,
А завтра там, опять бездомный,
Найду ли кров себе и весь,
Где положу мой посох скромный?

I.

Проснулся темный лес. И с шумом ясно-свежим
Вздохнул над ним рассвет, забрезжил наверху.
Но все густится мрак в безмолвии медвежьем,
Где чаща спутала орешник и ольху.
Погас ночной костер и тлеет на поляне.
Загрезила душа. Рассветный сумрак тих.
И кажется, что мы, лежащие в бурьяне,
Ватага буйная разбойников лесных.
Высокая сосна зарделась на верхушке.
Запахли свежестью росистые грибы.
Мы медленно пошли к светлеющей опушке, —
Скитальцы вольные без крова и судьбы.
Чеканятся стволы на небосклоне алом.
Вот шепотом реки повеяло… И вдруг
Мы встали над крутым, суглинистым обвалом,
И дымчато сверкнул безгранный полукруг
Раздолье светлое! В разлившуюся воду
Глядятся нежные, как пена, облака…
И кто-то вдруг запел, приветствуя свободу,
И эхо кликнуло светло издалека.

II.

Заря. Золотится река.
Бегут легковейные зыби.
Дымится шалаш рыбака
На мшистой, обрывистой глыбе.
И ширь. От жемчужных полос,
Раскинутых в облачной дали,
Светлеет зеленый откос,
Алеет песок на обвале.
Простор мой, простор голубой!
Раздольно широкая Волга!
Куда ты влечешь за собой,
Сверкая протяжно и долго?
По золоту зыбкой реки
Плывет одинокая барка…
О, светлое море тоски!
О, солнце всходящее жарко!

Река блестит, как шелк лазурно-серебристый;
В извилинах луки белеют паруса.
Сквозь утренний туман каймою золотистой
Желтеет отмели песчаная коса.
Невозмутимый сон – над Волгою могучей;
Порой лишь слышен плеск рыбачьего весла.
Леса на Жигулях синеют грозной тучей,
Раскинулись плоты деревнею плавучей,
И тянется дымок далекого села...
Как много воздуха, и шири, и свободы!..
А людям до сих пор здесь душно, как в тюрьме.
И вот в какой стране, среди какой природы
Отчизна рабским сном глубоко спит во тьме...

Я вновь на твоих берегах, 
Красавица светлая Волга; 
Широким привольем твоим 
Готов любоваться я долго. 
Я города шум позабыл, 
Любуюсь на светлые воды... 
И дружно бегут предо мной 
Гудя и шумя пароходы. 
Вот тянутся мимо илоты, 
Вот парусом лодки несутся, 
Мелькает рабочий народ, 
И песни родные поются... 
Широкий, привольный простор! 
К нему я как будто прикован... 
О, Волга, родная река, 
Тобою я вновь очарован!

    * * *
Уж близок полдень... Сверх воды 
Рисует нефть свои извивы... 
Сегодня целый день плоты 
По Волге тянутся лениво. 
        
Привязан крепко к плоту плот; 
Шагают сгонщики с баграми; 
Крутой здесь Волги поворот, 
Здесь мели с желтыми песками. 
        
Плоты сгибаются, скрипят, 
Обходят мели стороною, 
А чайки стонут и кричат, 
Кружась над сонною водою. 
        
Вдали прозрачной, голубой, 
Вот вновь плоты идут лениво, 
И тихо, тихо над водой 
Рыдают песни переливы... 
        
Вон песня ближе все звучит, 
Напев унылой песни странен: 
Наверно в песне той грустит 
Пермяк, быть может вологжанин... 
        
Иной напев у волгарей; 
Но стон... протяжный и унылый -- 
Он в бедной родине моей 
Один -- и всюду равной силы!.. 
        
Вот песня смолкла, и плоты 
Плывут, чернея, под обрывы... 
Спокоен воздух.... Сверх воды 
Рисует нефть свои извивы....

    * * *
Посмотри, как зорька, в небе догорая, 
Отразилась в Волге яркой полосой; 
Как волна-шалунья, искрясь и сверкая, 
Плещется о весла звонкою струей. 
        
Слышишь, как рокочут соловьи далеко? 
Вот в соседней роще рокот зазвенел... 
Громко песнь несется! В небе одиноко 
Выплыл кроткий месяц, ярко заблестел. 
        
Друг, не трогай весла -- пусть несет волною, 
С этой чудной ночкой мне расстаться жаль! 
Будем слушать песни... Тихо над водою 
Лодка, чуть качаясь, пусть несется в даль... 
        
Смолкло все на Волге... Только песни льются, 
Тихо лодка плещет, руль скрипит порой... 
Но легко на сердце! Думы вдаль несутся... 
Вновь душа согрета ласкою родной! 

  (Детство Валежникова)

           1

. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
Не торопись, мой верный пес!
Зачем на грудь ко мне скакать?
Еще успеем мы стрелять.
Ты удивлен, что я прирос
На Волге: целый час стою
Недвижно, хмурюсь и молчу.
Я вспомнил молодость мою
И весь отдаться ей хочу
Здесь на свободе. Я похож
На нищего: вот бедный дом,
Тут, может, подали бы грош.
Но вот другой — богаче: в нем
Авось побольше подадут.
И нищий мимо; между тем
В богатом доме дворник плут
Не наделил его ничем.
Вот дом еще пышней, но там
Чуть не прогнали по шеям!
И, как нарочно, все село
Прошел — нигде не повезло!
Пуста, хоть выверни суму.
Тогда вернулся он назад
К убогой хижине — и рад.
Что корку бросили ему;
Бедняк ее, как робкий пес,
Подальше от людей унес
И гложет... Рано пренебрег
Я тем, что было под рукой,
И чуть не детскою ногой
Ступил за отческий порог.
Меня старались удержать
Мои друзья, молила мать,
Мне лепетал любимый лес:
Верь, нет милей родных небес!
Нигде не дышится вольней
Родных лугов, родных полей,
И той же песенкою полн
Был говор этих милых волн.
Но я не верил ничему.
Нет,— говорил я жизни той.—
Ничем не купленный покой
Противен сердцу моему...

Быть может, недостало сил
Или мой труд не нужен был,
Но жизнь напрасно я убил,
И то, о чем дерзал мечтать,
Теперь мне стыдно вспоминать!
Все силы сердца моего
Истратив в медленной борьбе,
Не допросившись ничего
От жизни ближним и себе,
Стучусь я робко у дверей
Убогой юности моей:
— О юность бедная моя!
Прости меня, смирился я!
Не помяни мне дерзких грез,
С какими, бросив край родной,
Я издевался над тобой!
Не помяни мне глупых слез,
Какими плакал я не раз,
Твоим покоем тяготясь!
Но благодушно что-нибудь,
На чем бы сердцем отдохнуть
Я мог, пошли мне! Я устал,
В себя я веру потерял,
И только память детских дней
Не тяготит души моей...

          2

Я рос, как многие, в глуши,
У берегов большой реки,
Где лишь кричали кулики,
Шумели глухо камыши,
Рядами стаи белых птиц,
Как изваяния гробниц,
Сидели важно на песке;
Виднелись горы вдалеке,
И синий бесконечный лес
Скрывал ту сторону небес,
Куда, дневной окончив путь,
Уходит солнце отдохнуть.

Я страха смолоду не знал,
Считал я братьями людей
И даже скоро перестал
Бояться леших и чертей.
Однажды няня говорит:
«Не бегай ночью — волк сидит
За нашей ригой, а в саду
Гуляют черти на пруду!»
И в ту же ночь пошел я в сад.
Не то, чтоб я чертям был рад,
А так — хотелось видеть их.
Иду. Ночная тишина
Какой-то зоркостью полна,
Как будто с умыслом притих
Весь божий мир — и наблюдал,
Что дерзкий мальчик затевал!
И как-то не шагалось мне
В всезрящей этой тишине.
Не воротиться ли домой?
А то как черти нападут
И потащат с собою в пруд,
И жить заставят под водой?
Однако я не шел назад.
Играет месяц над прудом,
И отражается на нем
Береговых деревьев ряд.
Я постоял на берегу,
Послушал — черти ни гу-гу!
Я пруд три раза обошел,
Но черт не выплыл, не пришел!
Смотрел я меж ветвей дерев
И меж широких лопухов,
Что поросли вдоль берегов,
В воде: не спрятался ли там?
Узнать бы можно по рогам.
Нет никого! Пошел я прочь,
Нарочно сдерживая шаг.
Сошла мне даром эта ночь,
Но если б друг какой иль враг
Засел в кусту и закричал
Иль даже, спугнутая мной,
Взвилась сова над головой —
Наверно б мертвый я упал!
Так, любопытствуя, давил
Я страхи ложные в себе
И в бесполезной той борьбе
Немало силы погубил.
Зато, добытая с тех пор,
Привычка не искать опор
Меня вела своим путем,
Пока рожденного рабом
Самолюбивая судьба
Не обратила вновь в раба!

          3

О Волга! после многих лет
Я вновь принес тебе привет.
Уж я не тот, но ты светла
И величава, как была.
Кругом все та же даль и ширь,
Все тот же виден монастырь
На острову, среди песков,
И даже трепет прежних дней
Я ощутил в душе моей,
Заслыша звон колоколов.
Все то же, то же... только нет
Убитых сил, прожитых лет...

Уж скоро полдень. Жар такой,
Что на песке горят следы,
Рыбалки дремлют над водой,
Усевшись в плотные ряды;
Куют кузнечики, с лугов
Несется крик перепелов.
Не нарушая тишины
Ленивой медленной волны,
Расшива движется рекой.
Приказчик, парень молодой,
Смеясь, за спутницей своей
Бежит по палубе; она
Мила, дородна и красна.
И слышу я, кричит он ей:
«Постой, проказница, ужо —
Вот догоню!..» Догнал, поймал,—
И поцелуй их прозвучал
Над Волгой вкусно и свежо.
Нас так никто не целовал!
Да в подрумяненных губах
У наших барынь городских
И звуков даже нет таких.

В каких-то розовых мечтах
Я позабылся. Сон и зной
Уже царили надо мной.
Но вдруг я стоны услыхал,
И взор мой на берег упал.
Почти пригнувшись головой
К ногам, обвитым бечевой.
Обутым в лапти, вдоль реки
Ползли гурьбою бурлаки,
И был невыносимо дик
И страшно ясен в тишине
Их мерный похоронный крик,—
И сердце дрогнуло во мне.

О Волга!.. колыбель моя!
Любил ли кто тебя, как я?
Один, по утренним зарям,
Когда еще все в мире спит
И алый блеск едва скользит
По темно-голубым волнам,
Я убегал к родной реке.
Иду на помощь к рыбакам,
Катаюсь с ними в челноке,
Брожу с ружьем по островам.
То, как играющий зверок.
С высокой кручи на песок
Скачусь, то берегом реки
Бегу, бросая камешки,
И песню громкую пою
Про удаль раннюю мою...
Тогда я думать был готов,
Что не уйду я никогда
С песчаных этих берегов.
И не ушел бы никуда —
Когда б, о Волга! над тобой
Не раздавался этот вой!

Давно-давно, в такой же час,
Его услышав в первый раз.
Я был испуган, оглушен.
Я знать хотел, что значит он,—
И долго берегом реки
Бежал. Устали бурлаки.
Котел с расшивы принесли,
Уселись, развели костер
И меж собою повели
Неторопливый разговор.
— Когда-то в Нижний попадем?—
Один сказал: — Когда б попасть
Хоть на Илью...— «Авось придем.
Другой, с болезненным лицом,
Ему ответил. — Эх, напасть!
Когда бы зажило плечо,
Тянул бы лямку, как медведь,
А кабы к утру умереть —
Так лучше было бы еще...»
Он замолчал и навзничь лег.
Я этих слов понять не мог,
Но тот, который их сказал,
Угрюмый, тихий и больной,
С тех пор меня не покидал!
Он и теперь передо мной:
Лохмотья жалкой нищеты,
Изнеможенные черты
И, выражающий укор,
Спокойно-безнадежный взор...
Без шапки, бледный, чуть живой,
Лишь поздно вечером домой
Я воротился. Кто тут был —
У всех ответа я просил
На то, что видел, и во сне
О том, что рассказали мне,
Я бредил. Няню испугал:
«Сиди, родименькой, сиди!
Гулять сегодня не ходи!»
Но я на Волгу убежал.

Бог весть, что сделалось со мной?
Я не узнал реки родной:
С трудом ступает на песок
Моя нога: он так глубок;
Уж не манит на острова
Их ярко-свежая трава,
Прибрежных птиц знакомый крик
Зловещ, пронзителен и дик,
И говор тех же милых волн
Иною музыкою полн!

О, горько, горько я рыдал,
Когда в то утро я стоял
На берегу родной реки,—
И в первый раз ее назвал
Рекою рабства и тоски!..

Что я в ту пору замышлял,
Созвав товарищей детей,
Какие клятвы я давал —
Пускай умрет в душе моей,
Чтоб кто-нибудь не осмеял!

Но если вы — наивный бред,
Обеты юношеских лет,
Зачем же вам забвенья нет?
И вами вызванный упрек
Так сокрушительно жесток?..

          4

Унылый, сумрачный бурлак!
Каким тебя я в детстве знал,
Таким и ныне увидал:
Все ту же песню ты поешь,
Все ту же лямку ты несешь,
В чертах усталого лица
Все та ж покорность без конца.
Прочна суровая среда,
Где поколения людей
Живут и гибнут без следа
И без урока для детей!
Отец твой сорок лет стонал,
Бродя по этим берегам,
И перед смертию не знал,
Что заповедать сыновьям.
И, как ему,— не довелось
Тебе наткнуться на вопрос:
Чем хуже был бы твой удел,
Когда б ты менее терпел?
Как он, безгласно ты умрешь,
Как он, безвестно пропадешь.
Так заметается песком
Твой след на этих берегах,
Где ты шагаешь под ярмом
Не краше узника в цепях,
Твердя постылые слова,
От века те же «раз да два!»
С болезненным припевом «ой!»
И в такт мотая головой...

А. Н. Строганову. 

Ты видел Волгу в бурю ль, в непогоду, 
Когда шумна, разгульна, широка, 
Как песня льется русская река, 
Как песня наша, милая народу? 

И сложена та песня не в угоду, -- 
Ей сердце служит краше родника. 
И удаль в ней, и лютая тоска, 
И буйный клич за вольность и свободу. 

Гуляет ветер! Сизая волна 
В расшиву бьет с налета да с размаха. 
С купцом рядиться станет ли она? 

И любо ей нагнать былого страха... 
В ней под грозой, когда река темна, 
Краснеет Стеньки Разина рубаха.

Вечер. И снова над Волгой
С тихим стою умиленьем.
После разлуки недолгой
Вновь я вас вижу, просторы,
Нежным охвачен волненьем.

Гулко гудят пароходы,
Эхо дрожит, замирая,
Плещутся темные воды,
В синий туман косогоры
Вечер укрыл, наплывая…

Часто, смущения полный,
С грустью в душе, утомленный,
Шел я к вам, волжские волны!
Вот — и теперь вам внимаю,
Слышу ваш шёпот бессонный.

Вас полюбил я впервые —
Мальчиком, полный томленья,
В годы весны золотые!
Волны, я вам посвящаю
Эти стихи умиленья! 

Долины, Волга, потопляя,
Себя в стремлении влечешь,
Брега различны окропляя,
Поспешно к устию течешь.

Ток видит твой в пути премены,
Противности и блага цепь;
Проходишь ты луга зелены,
Проходишь и песчану степь.

Век видит наш тому подобно
Различные в пути следы:
То время к радости способно,
Другое нам дает беды.

В Каспийские валы впадаешь,
Преславна мати многих рек,
И тамо в море пропадаешь,—
Во вечности и наш так век.

Словно тучи, печально и долго
Над страной проходили века,
И слезами катилася Волга -
Необъятная наша река.
Не сдавалась цепям и обманам
Голубая дорога страны,-
Незадаром Степан с Емельяном
Вниз по Волге водили челны.

    Красавица народная,-
    Как море, полноводная,
    Как Родина, свободная,-
        Широка,
        Глубока,
        Сильна!

Много песен над Волгой звенело,
Да напев был у песен не тот:
Прежде песни тоска наша пела,
А теперь наша радость поет.
Разорвали мы серые тучи,
Над страною весна расцвела,
И, как Волга, рекою могучей
Наша вольная жизнь потекла!

Мы сдвигаем и горы и реки,
Время сказок пришло наяву,
И по Волге, свободной навеки,
Корабли приплывают в Москву.
От Москвы до ворот Сталинградских,
Как большая живая рука,
Все народы приветствует братски
Всенародная Волга-река.

Много песен про Волгу пропето,
А еще не сложили такой,
Чтобы, солнцем советским согрета,
Зазвенела над Волгой-рекой.
Грянем песню и звонко и смело,
Чтобы в ней наша сила жила,
Чтоб до самого солнца летела,
Чтоб до самого сердца дошла!

Наше счастье, как май, молодое,
Нашу силу нельзя сокрушить.
Под счастливой советской звездою
Хорошо и работать и жить.
Пусть враги, как голодные волки,
У границ оставляют следы,-
Не видать им красавицы Волги,
И не пить им из Волги воды!

    Красавица народная,-
    Как море, полноводная,
    Как Родина, свободная,-
        Широка,
        Глубока,
        Сильна!

    (Картины Поволжья)

Пески, пески… С величием спокойным —
Песками с двух сторон окаймлена,
Дорогой дальнею давно утомлена —
Идет река под взглядом солнца знойным…
По островам — рыбацкие артели;
Калмыцких юрт круги — по берегам…
О море близком весть давая нам,
Морские птицы обок полетели!..

Всё неогляднее реки глубокой ширь,
Всё дальше берега капризного извивы…
Минуя воложки, затоны и заливы, —
Плывем… Навстречу нам — ламайский монастырь:
Колонны; башенки над кровлей по углам…
Здесь жарко молятся отцу смиренных — Будде
Учения его не знающие люди, —
Убогой веры сень, слепцов духовных храм!..

Отсюда — звон литавр сменяя похоронный,
По Волге стелется молитв призывный клик;
И внемлет степь ему, — где жизнь влачит калмык,
На вымирание судьбою обречённый…
День, только день еще, и — бросит без изъятья
Всю диво-красоту красавица-река —
Как море синее любовью широка —
Седому Каспию в могучие объятья…

Красива Волга, мне родная, 
Когда весеннею порой, 
Луга и нивы затопляя, 
Бежит шумящею волной. 
И остров, камень изумрудный, 
В лазури быстротечных вод, 
Вассал, покорный Волге чудной, 
Покров свой зимний отдаёт. 
Свободно ветер Волгой ходит, 
Косым вздувает паруса, 
Поверхность рябью ей поводит... 
Вдруг буря... Волжская краса 
Начнёт заигрывать с волнами; 
Валы саженные встают, 
Шумят, бегут и всё растут 
И плоский берег перед вами 
Блестящей пылью обдают... 
Потом за опаденьем вод 
Весной река кишит народом, 
За пароходом - пароход, 
И пароход - за пароходом - 
Один, другой с тяжёлой баржей... 
И шум, и крик... Грузят суда; 
Не устающий никогда 
Плывёт рыбак за толстой каржей (корягой, бревном), 
Которая на лоне вод - 
То пропадает, то встаёт... 
Вода сошла, и остров тот, 
Что под водой весной срывался, - 
Как феникс - над лазурью вод 
Вставал и в зелень одевался... 
И Волга лентою обычной 
Меж берегами потекла; 
И шириною безграничной 
Не поражала, но была 
Ещё прекраснее: налево 
Всё тот же синий ряд холмов, 
А там луга, и для посева 
Поля, кой-где клочок лесов; 
Направо то же горы были - 
Свидетели давнишних дел, 
Старинной, пережитой были, 
Когда на Волге Стенька пел, 
И кровь лилась, и Русь когда 
Была слаба и молода... 

  Издалека долго
  Течет река Волга,
  Течет река Волга -
  Конца и края нет...
  Среди хлебов спелых,
  Среди снегов белых
  Течет моя Волга,
  А мне семнадцать лет.

Сказала мать: "Бывает все, сынок,
Быть может, ты устанешь от дорог,-
Когда придешь домой в конце пути,
Свои ладони в Волгу опусти".

  Издалека долго
  Течет река Волга,
  Течет река Волга -
  Конца и края нет...
  Среди хлебов спелых,
  Среди снегов белых
  Течет моя Волга,
  А мне уж тридцать лет.

Тот первый взгляд и первый плеск весла...
Все было, только речка унесла...
Я не грущу о той весне былой,
Взамен ее твоя любовь со мной.

  Издалека долго
  Течет река Волга,
  Течет река Волга -
  Конца и края нет...
  Среди хлебов спелых,
  Среди снегов белых
  Гляжу в тебя, Волга,-
  Седьмой десяток лет.

Здесь мой причал, и здесь мои друзья,
Все, без чего на свете жить нельзя.
С далеких плесов в звездной тишине
Другой мальчишка подпевает мне:

  "Издалека долго
  Течет река Волга,
  Течет река Волга -
  Конца и края нет...
  Среди хлебов спелых,
  Среди снегов белых
  Течет моя Волга,
  А мне семнадцать лет".

Туманы над Волгою милой
Не спорят с моею мечтой,
И всё, что блистая томило,
За мглистою никнет чертой.

Туманы над милою Волгой
В забвении тусклых болот
Пророчат мне счастья недолгий,
Но сладостно-ясный полёт.

Ты спишь, а я стою над самой Волгой,
Над всплесками ночной, коричневой воды.
Вот - бакен, и плывёт дрожащей точкой долго
Назад, где Жигули, где снились нам мечты.

Черно вокруг, черно, а в небо бросил кто-то
Серебряным песком иглистых нежных звёзд;
Огнями Юрьевец зареял с поворота;
Почуялись сквозь ночь в нём клубни сонных гнёзд.

И потянуло к Вам, в уют и мглу каюты,
Пришёл, поцеловал, и стало так легко.
Пусть грустно иногда, пусть нам дороги круты,
Но сколько счастья нам с тобой дано.

В междугорье залегло 
В Жигулях моё село. 
Рядом Волга... плещет, льнёт, 
Про бывалое поёт... 
Супротив Царёв Курган - 
Память сделал царь Иван... 
А кругом простор такой, 
Глянешь - станешь сам не свой. 
Всё б на тот простор глядел, 
Вместе с Волгой песни пел! 

Я видел Волгу, как она
В сребристом утреннем уборе
Лилась широкая, как море;
Всё тихо, ни одна волна
Тогда по ней не пробегала,
Лишь наша лодка рассекала
Воды поверхность и за ней,
Ее приветно лобызая.
Струя лилась вослед, сверкая
От блеска солнечных лучей.
Спокойность чистого кристалла
Ничто тогда не нарушало;
Казалось, небеса слились,
И мир глазам моим являлся:
С двух солнцев в нем лучи лились,
Я посредине колебался.

Всего стихотворений: 32

Количество обращений к теме стихотворений: 31083