Василий Кириллович Тредиаковский (1703-1769)

• Список стихотворений Василия Тредиаковского
• Все стихотворения Василия Тредиаковского на одной странице
• Стихотворения поэта по темам

Басни Василия Тредиаковского

Случилось Членам всем так на-Брюхо роптать:
«Уж долго ль нам тебя лентяя всем питать?
Мы больше не хотим тебе в такой быть службе
И не желаем жить с тобой отныне в дружбе».
Но пища у него как отнята вся вдруг,
То ослабели все и Уды сами вкруг.
Итак, тогда они, что бедно погибали,
Раскаялись о том, а зависть проклинали. 

Подавился костью острою Волк в некий день,
Так что не был в силе ни завыть да стал весь в пень.
Для того вот Журавля нанял он ценою,
Чтоб из горла ту извлечь носа долготою,
А Журавль способно службу ту и сослужил
И уж за работу платы он себе просил.
Улыбаясь Волк тогда с скрежетом зубами,
Журавлю так отвечал грубыми словами:
«Иль тебе та плата кажется, мой друг, мала,
Что из Волчья зева голова твоя цела?» 

          (Басня)

Негде Ворону унесть сыра часть случилось;
На дерево с тем взлетел, кое полюбилось.
Оного Лисице захотелось вот поесть;
Для того, домочься б, вздумала такую лесть:
Воронову красоту, перья цвет почтивши,
И его вещбу еще также похваливши,
"Прямо,- говорила,- птицею почту тебя
Зевсовою впредки, буде глас твой для себя,
И услышу песнь, доброт всех твоих достойну".
Ворон похвалой надмен, мня себе пристойну,
Начал, сколько можно громче, кракать и кричать,
Чтоб похвал последню получить себе печать;
Но тем самым из его носа растворенна
Выпал на землю тот сыр. Лиска, ободренна
Оною корыстью, говорит тому на смех:
"Всем ты добр, мой Ворон; только ты без сердца мех".

Сек некто при реке дрова на быт домовый,
Бессчастно опустил топор там в воду новый.
Не зная, что чинить в тот горестнейший час,
Лил слезы по лицу горючие из глаз.
Нечаянно тогда Меркурий сам явился,
Узнавши ж случай слез, над бедным умилился,
Затем нырнул он вглубь а, вынырнув из той,
Держал в руке топор, но токмо золотой,
И спрашивал того он плаксу не со властью,
Что сей ли есть топор опущен по бессчастью?
Отрекся дровосек. Меркурий вновь для слез
Нырнул и с дна топор серебряный изнес,
Но не признал за свой ни оного тот равно.
Меркурий в третий раз спустился вниз исправно
И вынес уж оттоль железный тот топор.
Тогда вот мужику не нужен стал отпор,
Затем он закричал с веселием: «Тот точно,
Который мною был утоплен ненарочно».
За совесть ту его, что бог в нем чисту зрил,
Ему все топоры щедротно подарил.
Когда ж сей мужичок рассказывал то многим
Товарыщам своим, крестьянам же убогим,
То вот один из них, мня взять корысть таку,
Топор свой утопил нарочно в ту ж реку
И, сев на берегу, там плакал неутешно.
Явился и ему Меркурий также спешно,
А плача он его причину как узнал,
То вскоре и нырять по-прежнему вглубь стал.
Нырнувши ж в первый раз, нес золотой наружу,
Мужик возмнил чрез то прогнать свою всю нужу
И, спросу не пождав: «Тот-тот! — вдруг завопил, —
Кой ненароком я в реке здесь утопил».
Но презрив бог ту ложь бесстыдну мужикову,
С тем в воду топором тотчас укрылся снову,
И больше уж наверх не выходил ни с чем,
А тот мужик лишен и собственного тем. 

Счастливо Козленок, некогда уйти успев
От гоняща Волка, в овчий заперся вот хлев.
Волк ушедшему туда говорил то слово:
«Ты ль спасение себе мнишь тут быть готово?
Глупинькой! не знаешь, что не пройдет день такой,
Чтоб скотинки в жертву не-брали здесь на убой».
«Даром, — отвечал ему спасшийся Козленок, —
Тем не потрясешь моих никогда коленок.
Умереть ведь должно, лучше кровь богам пролить,
Нежели мне челюсть волчью тою напоить». 

В Девицу негде Лев влюбился не смехом,
И захотел ей быть он вправду Женихом:
Затем к отцу ее пришед тогда нарочно,
Ту просит за себя отдать в замужство точно.
Отец Льву отвечал: «Твоим ли я отдам
Ногтищам так кривым и острым толь зубам
Мою в замужство дочь толь нежную всем телом?
И может ли сие быть неопасным делом?
Без тех бы впрочем мне ты был достойный зять,
И можно б дочь мою тебе женою взять».
Лев от любви своей почти ума лишился;
Чего для, как просил Отец тот, не щитился,
И пазногти свои тому дал срезать он,
А зубы молотком все-на-все выбить вон.
Итак, тот Человек легко Льва побеждает,
Потом, ударив в лоб долбнею, убивает.

Пришедши в старость, Лев безмерно слабым стал
А, силы потеряв, чуть члены уж таскал.
Тогда скоты его не только презирали,
Но на него уже и сами нападали;
И так, что уж Осел, в скотах всех как холоп,
Копытом улягнуть не постыдился в лоб.
Хотя ж то было Льву, по правде, и досадно,
Но говорил: «Без сил терпеть мне больше складно». 

Из Леших некто чуть уж не замерз зимою,
За лютостию стуж, да и за наготою.
Увидевший Мужик его взял в домик свой,
В избушку теплу ввел и местичко дал в той;
Сам руки приложив к устам своим, в них дует.
Дивился Леший тот; и, мня, что он балует,
Причины у него тому дутью спросил.
Мужик ему на то как гостю доносил,
Что руки он свои озяблые тем греет.
Сказал, а сам на стол, в печи что ни имеет,
То совокупно всё тогда вот начал несть,
И Лешего с собой за стол зовет он есть.
Сел Леший с ним тотчас. Мужик сперва из чаши
На ложку почерпнул себе горячей каши,
А ко рту своему принесши, дуть же стал.
Вот леший, пуще уж дивясь, еще спрошал:
Чего б он ради дул, и так то жарко было?
Мужик тут отвечал: «Чтоб жаркое простыло».
Вскочил из-за стола тогда тот Леший вдруг,
И говорил: «Прощай, прощай навек, мой друг.
Я не хочу пробыть здесь только и наслеком,
Не то чтоб вовсе жить с таким мне человеком,
У коего из уст одних, да не одно,
А именно сказать: тепло и студено».

Как изрыгнула Земля изнутри утробы
Влажных несколько паров для своей оздобы,
То в одну те кучку слившись меж собой клочком,
Сделались невдолге небольшим вот Облачком
И уж начали нестись к небу по воздуху.
Стала то Земля просить, чтоб оно старуху
Помнило, котора рождшая его есть мать.
Той не заставляло б по себе всегда вздыхать
И притом ее б оно вдруг не оставляло,
От нея сперва б еще не вдали гуляло.
Но стремясь безмерно Облако быть в высоте
И не зря на просьбу, вознеслось вверх в быстроте,
Там со всех сторон его сильный вихрь терзает,
Отчего то Облачко ввек и исчезает. 

Вбежав в поварню, пес (его не усмотрел
В то время повар там, имея много дел)
Лежаще на столе тут сердце от скотины
Схватил и побежал зараней от дубины.
Того, как говорят, тогда он проводил
Такою речью вслед, которою грозил:
«Изрядно, что теперь ты мог унесть добычу!
Но даром то тебе не пройдет стару хрычу:
Как можно, застигу тебя я где-нибудь
И палкою потщусь бока тебе все вздуть:
Не сердце у меня унесено тобою;
Но придано к тому, которое со мною». 

В отечество свое как прибыл некто вспять,
А не было его там почитай лет с пять,
То завсе пред людьми, где было их довольно,
Дел славою своих он похвалялся больно,
И так уж говорил, что не нашлось ему
Подобного во всём, ни ровни по всему,
А больше, что плясал он в Родосе исправно
И предпочтен за то от общества преславно,
В чем шлется на самих родосцев ныне всех,
Что почесть получил великую от тех.
Из слышавших один ту похвальбу всегдашню
Сказал ему: «Что нам удачу знать тогдашню?
Ты к родянам о том пожалуй не пиши:
Здесь Родос для тебя, здесь ну-тка попляши».

Дров насек старик в лесу а, связав в беремя,
Поднял на плеча и шел в дом в пристойно время.
С ношею брел долго, выбился почти из сил,
Для того вязеньку на-землю он положил.
Там на оную когда сел и отдыхает,
Вот меж тем один с собой в мысли рассуждает
Всю свою он бедность и, во-первых, что уж стар,
Одинак, а скудость сделала пустым анбар.
От печали начал звать смерть к себе упрямо,
Чтоб пришла к нему она, поспешая, прямо
И от всех бы тяжких ныне нужд его взяла.
Смерть, услышав просьбу, тотчас к оному пришла.
И зачем бы звал он ту, спрашивает точно,
Но старик, Смерть пред собой видя незаочно,
Испужался очень и трепеща отвечал:
«Ни зачем, как только милость кто б мне показал,
Пособляя на плеча положить вязеньку,
Я котору наложил больно тяжеленьку». 

Последние стихотворения