Александр Пантелеймонович Баласогло (1813-1893)

• Биография Александра Баласогло
• Стихотворения Александра Баласогло по темам

Все стихотворения Александра Баласогло на одной странице

- Оглавление -

            Русский дух

Родина, матушка! Бог с тобой, ты ли?
   Здравствуй, кормилица Русь!
Что же мне дядьки да няньки твердили,
   Будто я немцем вернусь?
Много гостинцев привез я, родимая!
Сказок-то, сказок-то!.. век не прочесть.
Русская мысль моя та ж, невредимая:
Дядьки же - немцы, так немцы и есть!
Понавидался я дикой их росплоди!
Многое множество перенял штук;
Понаметался я, слава те господи:
Разной их мудрости, всяких наук.
Но ни науки, ни хитрости разные
Сердца не сдвинули с места во мне.
Ум - весть уму; но инстинкты-то грязные
Больно противны в чужой стороне.

Видел я Францию - чудо чудовое! -
Наша губерния, много что две;
Славное племечко! Жаль, безголовое,
Есть ведь их братии в мати Москве!
Видел Неметчину - там, вместо кофия,
Дуют всё пиво, по-ихнему "Bier",
А знаменитая их философия -
Просто из грецкой подкладки мундир.
Видел и Англию - оба парламента
Взял в руки - как бишь? - да, О'Коннель!
Там, вишь, политике нет департамента;
Там она всякому то же, что Ale,
{* Пиво (англ.).- Ред.}
Был и в Туретчине - что за оказия?
Турки-то, право - ну, то же, что мы!
Только там всё еще - сказано: Азия! -
Царство и чалм, и бород, и чумы.
Был я, - да где я, родная, не странствовал!
Только нигде не нашел я страны,
Где б ум был волен, . . . . . . . .

Где бы все совести были равны.
Люди повсюду ежи себялюбия,
Всюду безмозглые жертвы страстей;
Бьются из праздности все трудолюбия,
Все их нечестия из-за честей!
Все от востока до запада мнения -
Те же химеры бессонниц иль сна;
Вся философия - план заблуждения,
Лодочки в море без бухт и без дна.
Наша планета - престол человечества, -
Полно, не тартар ли высших планет?
Нашей душе далеко до отечества,
Мысли же нашей нигде его нет.
Страждем и ропщем мы все без изъятия,
Бьемся - и что же? - в итоге с нулем
Две-три гремушки да гомеопатия;
Впрочем, всё так же и мрем и живем,
Стонет весь шар наш; но много ли разности
В жизни его или звезд, например?
Мир есть гармония в разнообразности;
Жизнь - стон существ - атмосфера всех сфер.
Что же нам делать? - Не просто ль, по-нашему,
Жить на авось ли, спустя рукава?
Если живется вам, немцы, по-вашему -
С богом! А нам - лишь росла б трын-трава!
Ну, узнаёшь ли меня ты, родимая?
Вот какой мудрости я понавез!
Всё ли здорова ты, богохранимая?..

                Русь

Много ли радости! Мало ли слез!

                Дух

Знаю, всё знаю! - У нас, за границею.
Только и пишут, что всё про тебя.
Плачь да крепись! - А воздам я сторицею.
Если подымут меня из себя!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Долго в стаде одичалом,
Без державной головы,
Бродит с новым идеалом
Новый двигатель молвы.
Долго дядьки-самозванцы,
Злясь с блажным учеником,
Давят ум в нем - иностранцы -
Иностранным клобуком.
Долго юношу-гиганта
Девы ловят в мишуру,
В рамки чопорного франта,
В скоморохи на пиру,
Долго страсти в нем щекочет
И, бессмыслием горда,
Долго свищет и хохочет
Косоглазая орда.

Но, воспитанник лишений,
Господин своих страстей,
Разорвет свободный гений
Паутину всех сетей.
Разобиженный ханжами,
Сбросил он с ума клобук;
Лавр, развитый врознь с цветами,
Сжег на светоче наук.
Проклял он мечты и факты,
Мир и всё, что в нем берег:
Прочь изъезженные тракты
Вдоль, и вкось, и поперек!
Степью, тундрой, океаном,
Дикой новью, целиком
Он промчится ураганом
И поставит мир вверх дном.
Он уймет негодованье
На забавный этот мир,
Где хаосу пресмыканье
Лепит - жалкое - кумир.
Он постиг порядок новый...
И - дрожа в душе своей -
Он, восторженник суровый,
Только там вздохнет вольней,
Где он станет полубогом
На всемирный пьедестал,
Водрузив в законе строгом
Свой нетленный идеал.

Любил я страстно, что же? - мне
Платили гордым невниманьем.
Нося пожар в груди, извне
Я грелся северным сияньем.
Пав ниц, молил я... О! я знал:
Уничиженье - шаг к бесчестью.
Я вспрянул: "Боже, как я мал!..
Но если так..." - Я клялся местью

Умчавши ненависть, лета
Мне освежили сердце снова:
Любил я нежно, - красота
Влюбилась также в стан другого!
Я посмеялся над собой
И хладнокровно и с терпеньем
Стал увиваться за другой,
Смутив красавицу презреньем.

С тех пор - ни в сеть, ни от сетей,
И просто так, из любопытства,
Иль рад, что выжил из страстей, -
Прошел весь курс я волокитства.
Явились вы. Я не хотел
Быть вашей юности оселком:
Я избегал вас, как умел,
Вам изумляясь тихомолком.

Но вы приметили меня
И обнаружились мне сами:
Во мне душа не из кремня,
И вы алмазны лишь очами.
Я полюбил вас невзначай,
Люблю вас грустно и без зною:
Передо мной - нежданный рай,
Но - демон опыта за мною.

О, горько было мне теперь
Вам признаваться, как остыл я;
Но никогда, и до потерь,
Клянусь, так томно не любил я!
Склонив чело, я вновь и вновь
Молюсь пред вами в умиленьи,
Не попустите, чтоб любовь
Во мне загрызло сожаленье!..

Блажен, кто мыслит головами
Поставщиков сентенций в свет,
Кто красоты всего глазами
Не раздевает сам в скелет,
Кому в груди, в тайницах чувства,
От света нечего таить,
Кто черств от искусов искусства
Рассудком для желудка жить,
И, горд, что взял лавированьем
Меж вех, - крушенищ правоты, -
Плюет на зависть нищеты
Самодовольным состраданьем.
Блажен, кто в путани следов,
Пред ним лежавших в поле жизни,
Избрал стезю, какой на лов
Ползут общественные слизни
В улитке дедовских дворцов.
Блажен, кто видит без волненья
С нагих пустынь уединенья
Сады общественных удобств,
В амфитеатре возвышенья -
Последовательность холопств,
И, может быть, не зная барства
Ни над собою, ни в себе,
Кто раб естественного царства,
Один с природою в борьбе.

Но тот несчастлив, тот безумен,
Кто не пошел, как идут все,
И сохнет грустно-вольнодумен,
В упрек Сатурновой косе.
Кто, заведенный любопытством
Из одиночества в толпу,
Нейдет в туманы за пиитством
По Вавилонскому столпу.
Кто. в общей чаше наслаждений
Удельных капель не считав,
Живет среди мирских сражений
Нейтральной жертвой злых орав,
И, бесполезно благороден,
Не ожидая мзды за ум,
Стоит в венце терновых дум,
Ни миру, ни себе не годен.

Строго вес свой понимая,
Громовержец-великан,
Всем охотно всё прощая,
Гений сам себе тиран.
Мрачный пасынок природы,
Он заботливо щадит,
Проходя сквозь огнь и воды,
И безгласный зоофит;
И, неся уж крест спасенья
Детям мачехи своей,
Топит вихрь своих идей
В пустоте самосомненья.

Но посредственный умок,
Пресмыкающийся в стаде,
Век пирует под шумок
Гостем рая в общем аде.
И природа и судьба
Гладят деток по головке;
Вам открытья, вам борьба -
Он кобенится в обновке.
Вы несете мысль умам -
Вам ревет навстречу стадо;
Но возлюбленное чадо
Из-под пят, по головам,
От местечка до местечка
Продирается вперед.
Расступись, честной народ!
Пропусти мне человечка...
. . . . . . . . . . . . .

Однажды, зимнею порою,
Тянулась ночь по тишине
И очи сонной пеленою
Не покрывала только мне.
Я был бессонницей размучен,
Глаза смежал и открывал, -
Вдруг слышу: "Будь благополучен!" -
Мне дух невидимый сказал.
Кто здесь? - могильное молчанье.
Забилось сердце у меня;
Но я, свой ужас отженя,
Свое услышал восклицанье:
"Зачем ты здесь?" - я закричал,
Желая странность эту сведать.
"Твою судьбу тебе поведать, -
Мне дух уныло провещал. -
Ты будешь жить без наслажденья,
Чтоб приносить его другим;
Но и за то без сожаленья
Ты будешь ими же гоним.
Тебе стороннего участья
Не дан врачующий бальзам;
Но все малейшие несчастья
Ты живо вычувствуешь сам.
Ты будешь истину с укором
И петь и молвить там и тут,
И люди общим приговором
Тебя невеждой нарекут.
За ум насмешливый врагами
Тебя судьба обременит,
Но и с немногими друзьями
Она тебя разъединит.
Среди рассеяния света
Ты будешь думать об одном;
Попросишь помощи, совета -
Тебя попотчуют вином.
Ты для людского наученья
Все муки должен испытать;
Но, чтобы радость описать,
Тебе дано воображенье.
Ты станешь холоден и тверд,
Отвергнешь светские забавы, -
И скажут: "Он несносно горд,
Он ищет странностями славы!"
Любить ты будешь горячо -
Тебя отринут хладнокровно
За то, что юное плечо
Без знака доблести чиновной.
И будет жизнь твоя тобой
В уединеньи проводима,
И ты ж, растерзанный толпой,
В ней прослывешь за нелюдима.
Ты посмеянье обретешь,
Не обретая состраданья,
И в раннем возрасте умрешь,
Воспев глупцам свои страданья.
Вот всё, что ждет тебя вдали:
Так изрекли судьбы уставы;
Но ты все бедствия земли
Снесешь и вытерпишь - для славы!"

Умолк мой дух, и я спросил:
"Но где же слава, дух могучий?"
Он, улетая, заключил:
"Твои дела и век грядущий!.."

Когда в восторге обожанья
Держу я гения труды
И дум и звуков сочетанья
И вдохновения следы
Глазами жадно пробегаю,
Тогда без следующих слов
Я мысль поэта постигаю,
Дивясь гармонии стихов.
Ни напряженного искусства
И ни труда не вижу в них,
Но будто собственные чувства
Мне выражает каждый стих.
Как будто эти ощущенья
Я испытал в забытом сне,
И дар такого ж вдохновенья
Таился, кажется, во мне;
В воображение порою
Рвался неясною мечтою,
И вдруг в творении чужом
Предстал пред очи так нежданно,
Как идеал мой, бывший сном,
В чертах лица моей желанной.
Я рад, но что-то в сердце... Пусть
Предаст, что в нем, мой вздох невольный:
Соревнованье или грусть
Души, собою недовольной.
И лишь пройдет восторга миг,
Я говорю: скажи мне, гений,
Как ты добился вдохновений,
Как выраженья ты достиг?
Я рвусь, я жажду знать, тоскуя,
Чем тайны собственной души,
В досуг отшельничьей тиши,
В сознаньи вымучить могу я?
Как цепкой мыслью их схватить.
Обрисовать в словах удачных,
И эту горечь истин мрачных
Гармоньей слога усладить?
Скажи, скажи мне, жрец-учитель,
Какою силой ты мучитель
И ты ж лелеятель сердец?..

На вопль моленья наконец
Ко мне слетает чуждый гений,
И я дрожу от наставлений.

Но если вялые стихи,
Живые чётки рифм и точек,
Пытают душу за грехи
Всей пустотой бессвязных строчек;
Когда в наборе грозных строф,
Фаланг бессильной уж идеи,
Литературные пигмеи
Громят мой ум всем громом слов;
Иль хочет добренький бездушник
Уверить всех, что он поет,
Когда лишь точит он, баклушник,
Истертым <образом> киот
И пялит в раму романтизма
Свои альбомные мечты,
Смесь откровений эгоизма
И фраз глубокой темноты, -
Я говорю тогда: тебе ли
Жезлом пророка жечь сердца!
Не зароятся в колыбели
Рои фантазий мудреца.
В твоей груди не клокотала
Геенна огненных страстей
И, исстонавшаяся, в ней
Душа, варясь, не хохотала.
Ты не был горд самим собой,
Не испытал уничиженья;
Ни за какие наслажденья
Не шел бороться ты с судьбой.
Не выбрав цели ни малейшей,
Хоть низость ползала твоя,
Не тряс ты цепью бытия
Пред спесью низости знатнейшей.
Горячка чувств тебе смешна
И в сне ума непостижимо,
Как сердцу пылкому тошна
Холодность черни недвижимой.
Ты, так, не видишь, почему
Содом неправд не рай уму,
Содом с богатствами, честями
И с их наивными глупцами!
Ты не поймешь, - и где понять
Ушам бродящего арфиста
Ужасный грех - не чисто взять!
И раздражительность артиста.
А смеешь брать, простой раб нужд,
Шарманщик в пиршествах порока,
И тон идей, которых чужд,
И арфу вольного пророка!..

Я негодую. Но едва
Иссякнет ток негодованья,
Во мне уж грусть самосознанья.
Куда я сам стремлюсь? - Молва
Грозит и мне перстом молчанья!
И, может быть, уже давно
Меня такою же тирадой
Убил другой иль - всё равно, -
Не тронув, сжег своей пощадой.
И я, творец простой чухи,
Я точно так же сам ничтожен,
Как тот, кому мои стихи
Придут по мысли - факт возможен!..
Я вижу, вижу: я ль не прав?
Я ль пустозвучен в изложеньи?..
Но горд и мнителен мой нрав -
И я грущу в уничиженьи.

Вам жизнь, вам бал, о дети суеты:
Вам люстры свеч, вам яркие наряды,
Оркестр смычков, сиянье красоты,
И запах роз, и вальс, и галопады.
Вам до утра кружиться в вихре игр
И отдыхать в объятьях тихой неги, -
Мне - мысль и мир; я в вашей клетке тигр,
Я рвусь от вас в далекие набеги!

Ваш слух в ногах; мне же слышен у окна
Унылый вой осенней непогоды, -
И я не там, где, ярая, она
Бунтует лес, бичует в пену воды?..
Вы вечно все, где ваша суета,
Где сад иль зал, где весело и много,
Где тонет ум, щебечет острота,
Ханжит разврат, приличье смотрит строго.
А я - туда, где мир и нем и пуст,
Бреду один, под гулкий свод развалин,
Куда в окно заглядывает куст
И Феб то скрыт, то блещет из прогалин;
Туда, где спит мятежный океан
Под сенью туч, нависших балдахином;
Где, как пророк, бушует ураган
И стонет хлябь, как чернь под исполином;
Где я стыжусь, когда в ночной тиши
Всё небо звезд глядит в ручей со мною,
Что я искал для взора и души
Лазурь очей, звездящихся душою!..

Я вам не друг; скорей я друг ручья:
Он не мирит ласкательством небрежным
С умом толпы, с задачей бытия;
Он сам журчит роптаньем безнадежным.
Я друг всему, что дышит и болит,
Меняя вид в однообразном ходе;
Что о былом безмолвно говорит,
Что знак уму, что мысль в живой природе.
Но вам - я чужд. Возьмите жизнь и бал!..
Моя же мысль несется в глушь скитанья:
Ей душный гроб - набитый вами зал,
И вечный пир - в чертоге мирозданья.

Всего стихотворений: 8