Алексей Фёдорович Иванов-Классик (1841-1894)

• Биография Алексея Иванова-Классика

Все стихотворения Алексея Иванова-Классика на одной странице

- Оглавление -

При сальном огарке он сладко поет
Лазурного неба сияющий свод,
И солнце, и звезды, и счастье любви,
И ясные очи, и пламень в крови…
Настроена лира, и песня звучит,
А рядом в постели ребенок кричит,
И с плачем ребенка доносится весть:
«Давай ты нам денег, нам нечего есть!..»

И прерваны звуки… Певец наш встает,
Последний рублишко на хлеб отдает,
Больнее, чем прежде, волнуется грудь,
Уносятся думы в заманчивый путь,
И смело стремятся живые мечты
Бороться со тьмою за свет правоты.
Но только идею для песни нашел,
За деньгами дворник к поэту пришел.

С поклоном был выжит непрошеный гость,
И мучат поэта бессилье и злость,
И голод, и холод, в груди — ревматизм,
Гражданские скорби и пылкий лиризм!..
Подругою жизни заводится речь,
Что пятые сутки не топлена печь…
И будто врагом побежденный боец,
Под стол свою лиру бросает певец.

О вопросах разных,
Личных и заглазных,
Сослуживцы спорят,
Молодежь задорят.
Он же за бумагой
С деловой отвагой
Всё сидит да пишет,
Ничего не слышит.

Если спросят друга
Даже в час досуга:
"Как, мол, ваше мненье?" -
Он в одно мгновенье
Вас с улыбкой встретит
И тотчас ответит:
"Наша хата с краю,
Ничего-с не знаю..."

От чиновных пешек
Шуток и насмешек
Принимает вволю
На свою он долю,
Рассуждая здраво:
"Всё равно мне, право, -
Хоть в глаза наплюйте,
Хоть, пожалуй, вздуйте,.."

Если ж неминучий
Подвернется случай,
То без рассуждений
Смысл иных суждений,
После кратких пауз,
Намотает на ус
И решит вопросец,
Настрочив... доносец.

Даром божьим ты явилась,
Перешла ты грань веков
И доныне сохранилась
В быте русских мужиков
Нерасчесанной, косматой,
В трудовой своей пыли,
Этой роскошью богатой
Нашей матушки-земли.
Про тебя и песню пела
Запропащая нужда,
Что без времени седела
В горькой доле борода.

Эх, бородушка родная,
Ты седела не одна,
Тяжесть дней переживая
В золотые времена.
Много, много дум печальных
Принесла с собою в дар
Ты от наших предков дальних,
От славян и от татар.
Я всегда тобой горжуся
И любуюся всегда,
И гляжу не нагляжуся
На тебя ли, борода!

С прародительских уставов
Здесь тебя носили все
В первобытном виде нравов,
Б нерасчесанной красе.
Бородой ценился разум;
Хоть иной молокосос
И смотрел разумным глазом,
Да бородкой не оброс,
То не смел возвысить голос
Даже в крайности беды,
Если был пред ним хоть волос
Православной бороды.

После подвигов стрелецких
На тебя нагрянул вдруг
От соседних стран немецких
Окончательный недуг.
Вот пошли с упрямством битвы,
Чтоб тебя во всё житье
Не касалось острой бритвы
Роковое лезвие.
Но крепка привычки сила,
И в петровские года
За себя оброк платила
Ежегодно борода!

Много вынесла ты горя,
Много дум пережила
И, с нуждою вечно споря,
Нерасчесанной была.
Хоть не раз в часы невзгодья
Бороденку мужика
Расправляла благородья
Шаловливая рука,
Но всё это в честь народу.
Будто в сказках, без следа
Миновало, и свободу
Получила борода!..

Быстро нагрянет и осень дождливая,
   В поле желтеет трава,
Жизнь городская в свои хлопотливые
   Снова вступает права...

С жалобным стоном волной обливается
   Берег гранитной Невы,
В ранние сумерки газ зажигается,
   Бродят по Невскому львы...

Вижу у многих с душою встревоженной
   Точку основную дум:
Как бы для выкупа шубы заложенной
   Сбыть свой весенний костюм?..

Многих с нуждою да с дачей холодною
   Осень застанет, как враг;
Ищет, как клада, квартирку свободную
   Мелкий чиновник - бедняк...

Клубы открыты... И вновь оживляются
   Опера, драма, балет...
Снова больницы битком набиваются,
   Места свободного нет!

Лето промаявшись, камни ворочая,
   С жалким достатком в руках,
Едет на родину сила рабочая
   В тех же убогих лаптях...

Слышишь повсюду печальные новости,
   Строго натянутый смех,
Видишь на всех отпечаток суровости,
   Строгие лица у всех...

Если не сгладило лето цветущее
   С нас рокового клейма,
Чем подаришь ты нас, осень грядущая?
   Что ты нам скажешь, зима?..

В безмолвную ночь на кургане высоком
Один я стою и дивлюсь на простор —
Раздольную степь не окинешь и оком,
В дали необъятной теряется взор.

Окраины тонут в тумане волнистом,
Покрывшем навеки друзей моих след;
Безжизненный месяц лучом серебристым
Кругом разливает томительный свет.

Сжимается сердце, и мысль улетает
Туда, где всё жизнью отрадной кипит,
Где ясные зорьки на небе сияют
И вечное солнце, играя, блестит.

И чувствуешь снова кручину бессилья
Среди полумертвой родной тишины…
О, если бы только могучие крылья
Хоть в эту минуту мне были даны!..

По дороге раным-рано
   Тянется обоз,
В мгле сребристого тумана
   Разлился мороз.

На дорогу и трущобы,
   Путникам назло,
Снега чистого сугробы
   Ночью нанесло.

И над белою пустыней,
   Сквозь обрывки туч,
Месяц льет на снег и иней
   Свой холодный луч.

Раздается чередою
   Мерный шаг коней,
Мужики идут гурьбою
   Около саней.

Даль мертвеет, молкнет голос,
   Далеко ночлег,
Лишь скрипит широкий полоз,
   Разрезая снег.

Утро брезжится далеким
   Светом... а кругом
Всё как будто спит глубоким,
   Непробудным сном.

Давно остались позади
Суровых грозных скал громады,
Где над обрывами пути,
С вершин стремятся водопады
И Терек бешено ревет
В ущелье мрачного Дарьяла,
Клубясь, уносит он вперед
Следы последнего обвала
И орошает берега,
Где вековечные снега
Белеют на хребтах высоких
И под ногами — облака
Дымятся в пропастях глубоких.
И где Казбек, восстав царем,
Полускрывает неба своды
Нерукотворным алтарем
Бессмертно-творческой природы!
И в светлой памяти моей
Теперь Кавказа исполины
Встают и ярче и грозней
С могучим царством их картины..,
На склонах закавказских гор
Спокойно опускаешь взор
И вдаль уносишься мечтами,
Где зелень пышная кругом
Лежит, раскинувшись ковром,
Роскошно затканным цветами.
С тех пор как бешеный разбой
Стал преступленьем в этом крае,
Джигит задумался, не зная,
Что должен делать он с собой.
Под солнцем неба своего
Сидит в дремоте праздной неги,
И живы в памяти его
Отцов кровавые набеги.
Пусть беспощадная нужда
На братьев налагает узы,
Он сыт без всякого труда,
Питаясь шишкой кукурузы.
Перенеся судьбы удар,
Мечтает он о буйной славе
И бережет наследный дар —
Кинжал в серебряной оправе.
В бешмете рваном, жизни нить
Лениво тянет до могилы,
Чтоб ни к чему не применить
Свои способности и силы…
А между тем по всем местам
Под этим небом благодатным,
По всем долинам и горам,
Необозримым, необъятным,
С полузабытых темных дней
Лежат несметные богатства
И ждут давно уже людей —
Людей бесхитростного братства,
Ждут всюду честного труда,
Ума, энергии, науки…
Чтобы для счастья навсегда
Отдаться в добрые нам руки…

Уносит знойный длинный день
Усталость, скуку и труды,
К себе под трепетную тень
Зовут тенистые сады.
Лениво движется народ,
И там, и здесь оркестр гремит,
Знакомых типов пестрый сброд
Толпой нарядною шумит.

Борясь с прохладою ночной,
Как легкий дым, седая мгла
Своей томящей пеленой
Над душным городом легла.
Смолкает снова за углом
И шум колес, и звуки слов,
И дышит каторжным теплом
Громада каменных домов.

О, сколько снов и смутных грез,
Укоров жизни и судьбе,
Восторгов радостных и слез
Глухая ночь таит в себе.
Сливаясь в мир знакомый наш,
Таит всё тот же полусвет:
Грехи нужды, избытка блажь,
Разгул страстей и счастья бред…

Огнями залит шумный сад,
Летит стрелой за часом час;
Труды отца, наследства клад
Спускает в оргии соврас.
А там, при чудной тишине,
С пожатьем робким юных рук,
В святой любви, наедине,
Клянется другу пылкий друг…

В глуби холодных темных душ
Пустая жизнь отражена…
Гуляет с юной девой — муж,
С альфонсом нежится жена.
И, поднимая в свой черед
Романов нравственную пыль,
С прискорбной драмою идет
Под ручку глупый водевиль!

Над полусонною Невой,
Угрюмо голову склоня,
С своею жизнью молодой
Стоит печальник злобы дня.
Нева чиста, Нева светла
И, всколыхнув на миг струи,
Безмолвно жертву приняла
В объятья хладные свои…

Как этой ночкой, тенью лжи
Прикрыто многое, друзья:
Цинизма смех, и бред ханжи,
Наплывы чувств, обман житья.
Прикрыта — зависть, ревность, месть,
И робкий взгляд, и наглый взор,
Во прах потоптанная честь
И позолоченный позор!

Скорбя душою за семью
И злую мысль откинув прочь,
Работу срочную свою
Бедняк окончил в эту ночь.
Отрадным взором хоть слегка
Могла вздохнуть его душа,
Кругом раздумье и тоска…
А ночь-то, ночь как хороша!..

Звучит за стенами острога
Обычный полуночи бой,
И брякнул ружьем у порога
Вздремнувший на миг часовой.
Назло утомленному взору
Опять сквозь решетку окна
Бросает в позорную нору
Безжизненный луч свой луна.

На пук полусгнившей соломы
Прилег я, и видится мне:
Под кровлею отчего дома
Живу я в родной стороне;
Я вижу в семье разоренной
Бывалого счастья следы,
Мне снится отец изнуренный
Под игом нежданной беды.

И образ страдалицы милый,
И горю покорная мать,
И тот, кто сгубил наши силы,
Кто мог наше счастье отнять.
Пред тем я, собой не владея,
Покончил о жизни вопрос
В тот миг, как с ножом на злодея
Преступную руку занес…

И снится, что будто встаю я
От тяжкого долгого сна,
Что в очи глядит мне, ликуя,
Блаженством небесным весна.
Но цепи со звуком упрека
С колен упадают, звеня,
И черные думы далеко,
Далеко уносят меня!

Под лазурным знойным небом,
Торжествуя с тихим югом,
Разлеглась красотка Ялта
Чудным пестрым полукругом.
Дружно сдвинулись над морем
С трех сторон седые горы,
В синем бархатном тумане
Так отрадно тонут взоры.
Дремлют лавры, кипарисы

Средь садов в дали окружной,
И, шумя, на берег волны
Брызжут пеною жемчужной.
По заоблачным вершинам
Ходят солнца переливы;
Но глядят еще роскошней
Эти скалы и обрывы
Под таинственной вечерней
Фиолетовой окраской,
Возникая перед вами

Фантастическою сказкой.
Что за дивная картина!
Но томит хандрой несносной
Простодушного туриста
Элемент ее наносный,
Этих чопорных и модных
Светских дам карикатуры,
Этих глупых джентельменов
Долговязые фигуры.
Эти прелести кокетства

И бездушного жеманства,
Эти милые альфонсы
С видом наглого цыганства…
А кругом по горным скатам
Прихотливей и богаче
В пышной зелени белеют
Бельведеры, виллы, дачи
И виды на дальних высях
Поэтических развалин…

Мимо знатных магазинов,
Ресторанов и купален,
Вдоль по гладкому прибрежью
Быстро мчатся фаэтоны,
Целый день в глазах пестреют
Шляпы, фески и погоны,
Кителя, турнюры, трены,
Азиатские наряды…
С звонким топотом несутся
На прогулки кавалькады.
Взгляньте, как к услугам дамским
Ловок, мил, фамилиарен
Для пути в теснинах горных
Проводник, лихой татарин.
Поглядите, как привычно,
Не торгуяся, без гнева,
Здесь за всё бросают деньги
И направо, и налево.
Здесь дышал бы полной грудью
Чудной прелестью природы,
Если б не было налетной
Безрассудной этой моды!

Жизнь — не проблеск, жизнь — не шутка,
Счастье — впереди,
В нашу жизнь, моя малютка,
Ты трудясь входи.
На нужду смотри яснее,
Не стыдись труда,
Он надежней и честнее
Ложного стыда.
То ли дело, кто не связан
Злом людских страстей,
Кто собою не обязан
Лживости людей.
Вечной правды чистотою
Светел и хорош
С самопомощью святою
Трудовой твой грош!

Пусть туманна и сурова
Даль твоей судьбы,
Ты трудись и будь готова
В жизни для борьбы.
При участьи и привете
Честного житья
Лучше всех даров на свете
Молодость твоя.
Царством грез волнует младость
Пламенную кровь,
Пусть тебя, мой свет и радость,
С тем сведет любовь,
Кто душою не изменит,
Ненавидя ложь,
Кто с любовью гордо ценит
Трудовой свой грош.

В нем ты чистые стремленья
Лаской оживи,
От трудов своих забвенье
Ты найдешь в любви.
С чувством светлых упований
На своей заре,
Не завидуй праздной дряни,
Модной мишуре.
Не без гроз налетных годы
Промелькнут мельком,
Но не трусит тот невзгоды,
Кто с нуждой знаком.
Бесполезно и бесследно
Ты не отцветешь,
Отстоит тебя победно
Трудовой твой грош!..

Встретив смелым взором
Солнце из-за тьмы,
Песню дружным хором
Затянули мы:
Голос возрожденья
Средь семьи людской
Раздался в стремленьи
К истине святой.
Мы рассвет встречали,
Но прошли года…
Что ж вы замолчали?
Пойте, господа!
С ложью ядовитой
Встало зло из тьмы,
В бой с врагом открытым
Бросилися мы.
Хоть в бою суровом
Был победы час
И венком терновым
Увенчали нас,
Но не все же пали
В битве без следа…
Что ж вы замолчали?..
Пойте, господа!

Лень ли одолела?
Иль прошла пора
Звать к благому делу
Общего добра?
Веру в правду-бога
Каждый в нас носил,
Затаилось много
В нас могучих сил,
Страха нет в начале
Честного труда…
Что ж вы замолчали?
Пойте, господа!

В дни светлой юности, бывало, раным-рано,
Едва восхода луч волнистого тумана
Рассеет полумглу, я из деревни — в лес!
В величьи царственном сияет свод небес,
Впивает жадно грудь тот воздух благодатный,
Отрадной свежестью струится ветерок,
Кругом — невнятный гул, и пламенный восток
Сливается в одно с лазурью необъятной…
И звучно на заре, в тиши, издалека
Доносится мне трель пастушьего рожка,
И будит поселян от сладостной дремоты
Для нового труда, для вечной их работы.

Я помню как сквозь сон убогий длинный ряд
Соломой крытых изб деревни нашей дальней.
В знакомой бедности, с суровостью печальной
Избушки серые как будто говорят:
Что вот и мы теперь состарились с годами,
Немало грустных дней мелькнуло перед нами,
Свыкались скоро мы с наносною бедой,
И с тяжестью труда, и с лютою нуждой,
И с долей горькою…
Но жизнь — вперед идет,
Дряхлеет старина, а молодость цветет.
Я, как теперь, гляжу на резвых ребятишек,
Оборванных, босых, с открытой головой,
С утра до вечера на улице родной,
И в каждом виден был здоровых сил излишек.
Теперь их не узнать: одних давным-давно
В большие города отправили, иные
Осталися пахать поля свои родные,
Обзаведясь семьей; немногим суждено
С запасом бодрых сил идти в набор в солдаты,
На службу царскую…
Вот светится окно,
Откуда каждый день бобыль убогой хаты
Смотрел, как солнышко садилось за леса
И стлалась по полю волнистая роса.
Но суждено ли мне увидеться с тобой,
Деревня добрая, в твоей счастливой доле,
Лесов заповедных послушать шум живой
И песню вольную в необозримом поле?
Под кровлей отческой вздохну ли я тогда
Свободно и легко, как в юные года,
И воскресит ли вновь души былую радость
В туманной памяти исчезнувшая младость!

Дон наш тихий, Дон наш славный!
Я привез тебе поклон
С берегов Невы державной,
С дальних родственных сторон:
От Москвы первопрестольной,
С тихой Клязьмы и Оки
И с широкой и раздольной
Волги-матушки реки.
С первым проблеском денницы
Над холмами берегов
Встретил я твои станицы,
Встретил ширь твоих лугов.
Здравствуй, Дон! С любовью братской
Я к тебе бросаю взор,
Старой удалью казацкой
Дышит вольный твой простор.
Дышит также в наше время
Славой дедов и отцов
Всё твое родное племя
Руси преданных донцов!
Кликни клич, и в наши годы,
По примеру старины,
В дни невзгоды — честь свободы
Защитят твои сыны!..

Как за синим морюшком, на его чужбинушке,
Дальние сторонушки больно хороши,
Но для настоящего русака-детинушки
Нет в них чувства кровного, сердца и души…

По верховью волжскому, тихому, раздольному,
Плыл я с мимолетною этою мечтой,
Отдыхая взорами по простору вольному,
С ширью необъятною родины святой,

Где леса сменяются пестрыми долинами,
Где под светом утренних солнечных лучей
Мчишься и любуешься дивными картинами,
С красоты прибережной не сводя очей.

Слышишь разудалые песни голосистые,
Видишь села мирные и монастыри,
Дни спокойно-знойные, вечера росистые
В блеске потухающей пурпурной зари.

Эти ночи лунные, свежие, прохладные,
Звездами заткавшие синий небосвод,
Или ночки темные, ночки непроглядные,
С бурями и грозами летних непогод.

Будто чувством юности сердце успокоено,
И невольно думаешь, примирясь с тоской:
Сколько силы-волюшки вскормлено и вспоено
Нашею кормилицей матушкой-рекой!

Сколько некичливого дарованья скромного
И талантов божиих средь лихой нужды
Терпеливо выбилось из-под гнета темного,
Жалкого невежества и тупой вражды…

Быстро Волга катится в даль свою незримую,
Мимо сел разбросанных, рощей и лугов,
Омывая струйками да волной любимою
Отмели песчаные, склоны берегов.

Тростники зеленые ветерком колышутся,
Чу, напевом медленным песенка звенит,
В этой вольной песенке голос правды слышится,
Что-то задушевное сердцу говорит.

Ох ты, воля-волюшка, с долей терпеливою,
Красота цветущая, ширь и благодать,
За тебя, родимую, с песнею правдивою
Жизнь свою и радости я готов отдать!..

"Ох, поведай, душенька,
Дитятко Митрошенька,
Ты куда сбираешься,
Молча снаряжаешься?
И зачем ты, батюшка,
Бросил плуг да бороны?.."
- "Путь мне кажут, матушка,
Все четыре стороны!"

- "Дитятко ты милое,
Радость непостылая,
Чем идти на промысел
В города большущие,
Лучше бы ты дома сел
С долей неимущего!
Ведь с тобой мы смолоду,
Маясь, горемычные,
Не пропали с голоду,
К нищете привычные!"

- "Эх, моя болезная,
Наши-то урочища -
Доля бесполезная,
Кочки да болотища.
Высох суше палки я,
Нет в бедах товарища;
Урожаи жалкие,
Падежи, пожарища...
Ну, а там - с прижимками,
Злой судьбе послушные,
Сборы с недоимками,
Подати, подушные,
Те же привередники,
Старшины да старосты,
Писаря, посредники!..
Рассуди-ка зараз ты...
Сиротой соседнею
Склонишь ты головушку,
Как сведут последнюю
Со двора коровушку..."

- "Так ступай, родименький,
Мне же, несчастливенькой,
Без того тошнехонько...
Мой конец близехонько,
Пусть мне скроет оченьки
В час посмертной ноченьки
Перед ясной зорькою
Та же доля горькая..."

Мир болтунов его позорит,
Его чуждаются друзья
За то, что с ними он не спорит
И их не слушает вранья,
Что, дорожа разумным мненьем,
Он не поет с глупцами в тон
И не меняет убеждений
По мере надобности он.

Его супруга доедает
За то, что он, вступивши в брак,
На прихоть деньги не кидает
И не попал к ней под башмак,
Что воля мужа для услуги
Ей не всегда подчинена,
Что на обязанность супруги
Не так он смотрит, как она.

Ему родные очень чужды
За то, что он не лезет в знать,
Что не имел особой нужды
У них пороги обивать,
Что он не ждет от них наследства,
Что, не нуждаясь в наши дни,
Он к безупречной жизни средства
Нашел без помощи родни.

Прекрасный пол его дичится
За то, что будто им в укор
Он проповедует учиться,
А не болтать салонный вздор,
Что он живет не в бельэтаже,
А по соседству с чердаком,
Не ездит в модном экипаже,
А ходит попросту пешком.
Его начальство ненавидит
За то, что с гонором своим
Он в сладкой лести низость видит
И служит делу, а не им,
Что, всё старанье прилагая,
Не понимает он, увы!
Какая польза есть благая
От нагибанья головы...

Еще одно, со слов молвы, я
Могу сказать, что зауряд
Об нем и люди деловые
Порою дельно говорят:
Что, юных дней убивши силу,
Он будет чуждым в этот век
И преждевременно в могилу
Сойдет как лишний человек.

        Посвящается С. В. Максимову

В грустный час раздумья, в час невольной скуки,
С берегов далеких родины моей
Задушевной песни слышатся мне звуки,
Будто воскрешая время старых дней.

Чьей бездольной жизни тайное влеченье,
Отрешась от веры к счастью впереди,
Вынудило это горькое мученье
С болью и тоскою вырвать из груди?

И какое чувство слышится в их доле,
Ревность или злоба, горе иль любовь?
Или тонким ядом ненависть к неволе
Жарко-молодую волновала кровь?

Видно, кто сложил их, - с счастием в раздоре
Был нуждой задавлен да судьбой гоним;
Видно, был измучен; видно, много горя
В жизни-лиходейке пережито им!..

Боже мой! страшно подумать,
Как взволновались умы!
Вот до каких беспорядков,
Бедные, дожили мы!
Что только делают люди, —
Право, нельзя и понять…
Как вы хотите, а надо
Строгие меры принять!
Дома свою же прислугу
Пальцем не смеешь толкнуть;
Каждый мужик господина
Может к суду притянуть.
Даму нельзя без последствий
В шутку публично обнять…
Как вы хотите, а надо
Строгие меры принять!
Курят на улицах бары,
Курят купцы, кучера…
Тут возмущением пахнет,
Лучше не ждите добра.
Бросили роскошь былую,
Стали умом щеголять…
Как вы хотите, а надо
Строгие меры принять!
К старым летам уваженья
Нынче не видно, к стыду,
Ценят людей по заслугам,
Ценят людей по труду.
Даже ученые книжки
Барышни стали читать…
Как вы хотите, а надо
Строгие меры принять!
Если б себя обеспечить
Мы в старину не могли.
Нынче, при этих порядках,
По миру все бы пошли.
Честности требует служба,
Взяток не думай и брать…
Как вы хотите, а надо
Строгие меры принять!
Как же я буду трудиться.
Если к труду не привык?
Прежде за нас так усердно
Век свой работал мужик.
Нынче же? Что это, боже!
Я не могу и понять…
Как вы хотите, а надо
Строгие меры принять!

Барин наш весьма встревожен,
Ходит пасмурен и мрачен,
Будто кем-то уничтожен,
Будто чем-то озадачен.

Кто же, кто для генерала
Мог создать такую муку?
Ах! над ним судьба сыграла
Удивительную штуку.

Знайте ж вы, что, с чином важным,
Пред судейским строгим взглядом
Заседателем присяжным
С мужиком сидел он рядом!

Непостоянны наши люди,
Как петербургская погода,
Всему свое бывает время,
На всё своя бывает мода.
Друзья мои, коснувшись моды,
Я говорю не об народе,
А об среде иного сорта,
Привыкшей жить всегда по моде.

Иной, доверясь медицине,
С любовью к жизни, в срок короткий
Пролечит тысячи, страдая
Неизлечимою чахоткой.
Но доктора не унывают
При ожидаемом исходе
И пациента посылают
Лечиться в Африку, по моде.

Беспутный франтик бьет баклуши,
Чуждаясь умного совета,
И жадно тянется за знатью,
Согласно требованьям света.
Долгов своих платить не может
При ограниченном приходе,
И в долговое отделенье
Переезжает он по моде.

Мудрец, вития либеральный,
Крича о том, как нравы грубы,
Не прочь при случае удобном
Своей прислуге чистить зубы;
Зато о кротком обращеньи,
Об общем благе, о свободе,
О равноправности житейской
Шумит в собраниях по моде.

Теперь и быт провинциальный,
К порядку строгому привычный,
Дремля в глуши, готов порою
Следить за модою столичной.
И часто люди деловые
Набором фраз в различном роде
Шумят, глупят и даже пулю
Пускают в лоб себе по моде.

    Посвящается памяти
      П. А. Никитина

Иная личность средь людей
   Мелькнет как светлый гений,
Блестя звездой благих идей
   И честных убеждений.
Вражда и зло слепых невежд
   Готовят ей могилу,
И ряд обманутых надежд
   Подкашивает силу.
В борьбе с неправдою людской,
   Измучившись вначале,
Она вздохнет, махнет рукой -
   И... поминай как звали!

Трудясь век свой, бедняк иной
   Работает для блага,
Но вот законною семьей
   Заводится бедняга.
Идут года, и скудных средств
   Для жизни не хватает,
Предвидя путь грядущих бедств,
   Он духом упадает;
В семье раздоры, жизнь ведет
   К лишеньям да к печали,
Нужда растет... бедняк запьет -
   И... поминай как звали!

Другой безумец жить спешит
   И ловит наслажденья
И вдруг невольно согрешит
   В минуту заблужденья.
Он честен был... невольно он
   В тот миг греху поддался,
Он уличен, он обвинен,
   Он сам во всем сознался.
В нем совесть прежняя не спит;
   Преступник он? Едва ли!
Но год в остроге посидит -
   И... поминай как звали!

В делах коммерции гремит
   Известный туз в столицах,
А у купчины сын кряхтит
   В ежовых рукавицах.
Старик в гробу, разнуздан сын,
   Владелец капиталов,
Забыты лавки и аршин
   Для оргий и скандалов.
К чему рвалась его душа -
   Теперь ему всё дали,
И он спустил всё до гроша -
   И... поминай как звали!

Пугают девушку стыдом
   Враги разумной воли
За то, что хочет жить трудом,
   Что ищет лучшей доли.
Перенести ей мудрено
   Всю тяжесть испытаний,
А сердце юное полно
   Таинственных желаний.
В конце концов - любви роман:
   Свиданье на шпиц-бале,
Признанье, клятвы и обман -
   И... поминай как звали!

Вот аферист, салонным львом
   Явясь средь полусвета,
Вращаясь в мире биржевом,
   Мерцает, как комета.
Взирая гордым богачом,
   Дела ведет он живо,
Ему всё вздор, всё нипочем, -
   Легка ему нажива.
И миллионы богатырь
   Считая в идеале,
Мгновенно лопнет как пузырь -
   И... поминай как звали!

Кругом посмотришь: так и мы,
   Шумя, гремя словами,
К делам всеобщей кутерьмы
   Не беспричастны сами.
Мы все готовы зло клеймить,
   Сатиры нам не в диво,
Но слово к делу применить
   Нам как-то боязливо.
Довольно с нас, что честный ход
   Мы внукам указали...
А в жизни нам один исход -
   И... поминай как звали!..

"Биться с тьмой предубежденья
Мы так скоро устаем,
И к добру души влеченья
Холодеют с каждым днем.
Вянет ум, слабеют силы,
Безнадежность давит грудь,
Нечем будет у могилы
Путь пройденный помянуть.
Лучезарною победой
Не блестит над тьмою свет..."
Так за дружеской беседой
Говорил друзьям поэт.
И друзья в ответ поэту
В такт качали головой,
Лишь один из них на это
Речью вылился живой:
"Полно, друг, наш мир не тесен...
Ведь опомниться пора, -
От твоих фальшивых песен
Нам не видится добра.
Ты героев, падших духом,
Возводил в свой идеал
Да за мухою с обухом
Мыслью сонною летал.
Эти песни чужды жизни,
Дай теперь иных ты нам
И живой сатирой брызни
На позорной жизни хлам.
Чтобы прошлое забыло
Незавидный свой удел,
Чтоб в действительности было
Меньше слов да больше дел"...
Что ж поэт?.. Сказать по чести,
Понял слов правдивых толк
И, служа на хлебном месте,
Призадумался и смолк.

Задумался бедняк
И голову повесил —
На праздник кое-как
Семью он обеспечил;
А праздники пришли —
Расчет привел к обману:
Последние рубли
Исчезли из кармана.
Его тоска гнетет,
Унынье одолело,
Но… до чужих забот
Кому какое дело!

С заботливым житьем
Всё та же обстановка,
Склонилась над шитьем
Кудрявая головка;
Письмо дрожит в руках,
В сухом горящем взоре
Заметен тайный страх,
Отчаянье и горе.
В ревнивых мыслях — тот,
Чье сердце охладело…
Но… до чужих забот
Кому какое дело!

Луч солнца сквозь окно
Льет свет в покои больничный,
Там мучится давно
Работник горемычный.
К врачу живой скелет
Молящий взор не бросит,
К семье предсмертный бред
Страдальца переносит.
Наутро ждет сирот
Безжизненное тело,
Но… до чужих забот
Кому какое дело!

Летят за днями дни,
Шумит, гремит столица,
Средь общей хлопотни
Мелькают те же лица.
Нам, право, не до них.
Гоня заботу злую,
Спешим в делах своих
Мы видеть цель иную —
Мы встретим Новый год
И весело и смело,
А до чужих забот
Кому какое дело!

Достань Каткова десять граммов.
Пять драхм Крестовского возьми,
Потом классических приамов
Подсыпь хоть гранов до восьми.
Плесни шесть унций Комарова,
Налей Леонтьева чрез край,
И с главной специей Каткова
Всё сверху донизу взболтай.
С живой развитостью кретина
Ты за устоем проследи,
Затем сквозь сито "Гражданина"
С Мещерским-князем процеди.
Заткни Стебницким поплотнее,
Отцом Аскоченским согрей,
Займи местечко потеплее
И... через час по ложке пей...

Не гляди кругом уныло
И не хмурь свое чело,
Не жалей о том, что было,
Что безвременно прошло.
В смутном сне воспоминаний
Чистых чувств остался след,
Трепет искренних желаний,
Грусть и радость юных лет.
Ты живи теперь хоть ими,
О минувшем не скорбя,
И надеждами своими
Не обманывай себя.
Прежних дней холодный свиток
Развернув, скажи себе,
Что недаром сил избыток
Гордо тратил ты в борьбе.
Пусть под долею суровой
Поредел кружок друзей,
Ты своей надеждой новой
Думы хмурые рассей.
Прочь беги от маловерца,
Сил последних не теряй
И святую вспышку сердца
Доброй песне доверяй!

Рождена я летом красным
Близ дубравы в поле,
Не дала мне мать ни счастья,
Ни желанной доли,
А дала с горячим сердцем
Красоту младую…
Лучше б ты дала, родная,
Долюшку иную!
Над родимыми полями
Светит солнце ясно,
Полюбил казак кудрявый
Трех девиц напрасно.
Как назло, под осень вышли
Замуж две девицы,
Третья ж рученькой махнула
И пошла в черницы.
Я б сама черницей стала,
Но, как бес лукавый,
Заглянул мне прямо в очи
Тот казак кудрявый.

Почти все дни былой недели
Грозила прибылью вода,
Не нам — мы страха не имели
И не имеем никогда.

Но с этим бедственным явленьем,
С зловещим ветром по ночам,
Бедой грозило наводненье
В подвалах спящим беднякам.

Напрасно ветры бушевали —
Блажен, спокоен жребий наш:
Мы не живем с тобой в подвале.
Мы занимаем бельэтаж!..

И мы могли, лелея грезы,
Спокойно спать в полночный час…
Вот если б все людские слезы
Мгновенно хлынули на нас —

Тогда б не то, мой милый, было,
Тогда удел наш был бы лют,
Тогда б, наверно, затопило
Наш комфортабельный приют.

Поставив удивленья знак
Для воспитателей-героев,
Дрессировать теперь собак
Нашли возможность без побоев!
Настало время лучших дней
Для разных псов - Амишек, Розок;
Лишь воспитатели детей
Не могут обойтись без розог!
И это некий педагог
Отцам доказывал печатно...
Друзья мои, помилуй бог,
Как это мило и приятно!

На днях об участи людской
Решал я важную задачу,
Гляжу - извозчик ломовой
Чуть не бревном тиранит клячу.
Вся кровь прихлынула моя
К моим мозгам многозаботным:
"Оставь, злодей, - кричу, - ведь я
Член покровительства животным!
К судье! За всё ответ ты дашь,
Ваш брат в судах не избалован..."
И через день виновник наш
И обвинен, и оштрафован!

Я гордо вышел из суда,
Своей защите зная цену,
И натыкаюсь, как всегда,
На возмутительную сцену:
Собравшись кучкою, народ
Стоит и смотрит апатично,
Как пьяный варвар-идиот
Колотит женщину публично.
Я кровопийцу в суд тяну,
Но он в ответ кричит мне смело:
"Оставь, я бью свою жену,
Подите прочь, не ваше дело!.."

Поник я юной головой
Пред справедливостью такою
И сам не свой побрел домой,
От дум не ведая покоя...

Фальшивое слово! Продажное слово!
Тебя мы под маской легко узнаем:
На добрую мысль отозваться готово,
Не доброе дело в значеньи твоем.

Давно ты знакомо и юности нашей,
Давно ты родилось во мраке времен,
Твою мы отраву пьем полною чашей
И слышим в проклятьях грядущих племен.

С пронырством лукавым и с легкой наживой,
Бесчестные цели имея в виду,
Идя горделиво дорогою лживой,
Как ржавчина въелось ты в нашу среду.

Напрасно своим ты бесчестьем порочишь
Святые начала великих идей,
И с толку сбиваешь, и нагло морочишь
Доверчивых, слабых и глупых людей.

Мы знаем, приятно для сытых холопов,
Для злых мраколюбцев — затменье уму,
Чтоб грабить под маской друзей-филантропов
Нужду трудовую и нищих суму.

Убить тебя можно настойчивым делом,
Сказать тебе можно: «Навеки молчи!» —
Ведь истины солнце за близким пределом
На грешную землю бросает лучи.

Вот и степи потянулись,
Степи, степи без конца,
Не увидишь ни пригорка,
Ни куста, ни деревца.
Тонут взоры будто в море,
Дальний лес из глаз исчез
Под раскинутым глубоким
Бледным куполом небес.
Буйной жизнью здесь когда-то
Нарушалась эта тишь,
Обагрялся алой кровью
Солнцем выжженный голыш.
Притоптав песок сыпучий,
Здесь прошли орды татар,
Здесь приюты кочевые
Пепелил степной пожар.
Здесь злопамятное время
У непрошеных гостей
Замело следы набегов,
Замело следы костей.
И теперь под тем же небом,
Развлекая чуждый взгляд,
Только синие курганы
Тайну дней своих хранят.
И, тая свое раздумье
О далекой старине,
Всё молчанием объято
В этой мертвой тишине.
Лишь подчас в дали туманной,
Поднимая прах земли,
Пробредет овечье стадо
В сером облаке пыли,
Иль, под грузом доброй клади
Наклонившись, два вола
Мерной поступью протащат
Полусонного хохла.
Но отважно и свободно
По пути глуши степной
Современная дорожка
Проложила путь иной,
И по ней, клубами дыма
Застилая степи вид,
С шумом, грохотом и свистом
Поезд бешено летит.
Время, время, ты — всесильно!
И при жизненной борьбе,
Знать, недаром всё на свете
Покоряется тебе!..

Всего стихотворений: 31