Русская поэзия
Русские поэтыБиографииСтихи по темам
Случайное стихотворениеСлучайная цитата
Рейтинг русских поэтовРейтинг стихотворений
Переводы русских поэтов на другие языки

Русская поэзия >> Аркадий Александрович Селиванов

Аркадий Александрович Селиванов (1876-1929)


    Все стихотворения Аркадия Селиванова на одной странице


    13 мая 1906 г.

    Вдали от города, в необозримом море
    Сухих полей, лесов и пашней, и болот,
    Живет знакомое, давно родное горе.
    Но, истомленная, со злом уже не споря,
                Деревня ждет…
    Перчатка брошена; на мировой арене,
    Где зритель и судья — страдающий народ,
    Сошлись лицом к лицу и злые ночи тени
    И грезы светлые минувших поколении,
                Россия ждет.


    Сборник «Город мертвых», 1907


    * * *

    Бывают земные страданья
    Полны неземной красоты…
    В груди хороню я рыданья,
    В букет собираю цветы.
    
    Страданья насмешкой бичуя,
    Ты топчешь земные цветы.
    И к звездному небу лечу я
    На крыльях знакомой мечты.
    
    И там, где я часто бываю
    Небесные дали любя, —
    Прости, если я забываю
    Страданья, цветы и тебя… 


    1907


    Веч­ный поезд

    Как Гам­лет, тре­во­гой объ­яты,
    Ре­ша­ем мы: «быть, иль не быть?»
    На поезд мы сели ко­гда-то,
    Когда — мы успе­ли за­быть.
    
    И в по­ис­ках прав­ды, иль чуда,
    Мгно­ве­нья, сто­ле­тья, года,
    Мы мчим­ся, не зная от­ку­да,
    На­прас­но гадая — куда.
    
    Но вот оста­нов­ка. Вы­хо­дим,
    Стра­дая живем на земле,
    В ту­мане за­га­док мы бро­дим,
    Все ищем че­го-то во мгле…
    
    Но смерть от­би­ва­ет су­ро­во
    Свой тре­тий по­след­ний зво­нок,
    И в поезд са­дим­ся мы снова,
    И мчит нас та­ин­ствен­ный рок.
    
    Даль тьмою за­кры­та глу­бо­кой…
    И вновь, по ка­при­зу богов,
    К неве­до­мой дели да­ле­кой
    Летим мы в ту­мане веков. 


    Сбор­ник «Город мерт­вых», 1907


    Волны жизни

    В тихий час, вечерней дремы полный,
    И без сна, тревожными ночами,
    Волны жизни, вспененные волны,
    Мы играем хрупкими ладьями.
    
    Но самих нас гонят своевольно
    В светлый мир, сквозь вечные туманы,
    То любви и жертв порыв невольный,
    Та страстей безумных ураганы.
    
    Только нам не страшен мрак глубокий:
    Пусть вся даль ночною мглой одета,
    Маяка горит огонь далекий,
    Брезжит луч грядущего рассвета,
    
    Но когда по зеркалу залива
    Чуть скользят доверчивые челны,
    В тишине под солнцем дремлют нивы,
    Спит весь мир, борьбою утомленный,
    
    Мы одни в тоске тревожной плещем,
    И, среди незыблемой лазури,
    Этот сон нам кажется зловещим,
    Тишина — затишьем перед бурей. 


    1907


    * * *

    Далекий друг, томительные годы
    Я плыл к тебе по жизненным волнам.
    И, если, вдруг, капризам непогоды,
    Прибьет к твоим заветным берегам
    Разбитый челн, не вынесший волненья
    И в нем мой труп — напрасно не грусти,
    Не обвиняй пловца в его крушеньи
    И эту смерть, бесславную, прости…
    
    Чужие руки, нехотя, небрежно,
    Мою ладью спешили снарядить.
    Вложили весла, парус белоснежный,
    Но руль… забыли прикрепить. 


    Сборник «Город мертвых», 1907


    Есть где-то край…

       А. Ф. Мейс­не­ру
    
    Я, как и ты, любил ко­гда-то волны
    И шепот их ве­чер­них го­ло­сов,
    И солн­ца луч, и ласки и без­молв­ный
    Осен­ний мрак за­дум­чи­вых лесов.
    
    Бродя в лесу, уви­дел я слу­чай­но,
    Пе­чаль­ный труп, уже ис­тлев­ший труп.
    Кто был каз­нен? За что? — Оста­лось тай­ной…
    А пла­хой был седой, сто­лет­ний дуб.
    
    И помню день: толпа про­си­ла хлеба,
    Ей дали смерть, долж­но быть, из любви…
    А солн­ца луч, по­слан­ник свет­лый неба,
    Играл в крови, в про­лив­шей­ся крови.
    
    Я, как и ты, любил безум­но море,
    А волны мне шеп­та­ли в по­лу­мгле:
    «Есть где-то край, где мень­ше слез и горя
    И мень­ше жертв схо­ро­не­но в земле».
    
    И с той поры, тоски и гнева пол­ный,
    Мой дух живет на чуж­дых бе­ре­гах.
    Вот по­че­му про солн­це, лес и волны
    Так мало слов най­дешь в моих сти­хах.
    


    Сбор­ник «Город мерт­вых», 1907


    * * *

    Жизнь хороша! Вы слышите ли братья?
    Вы жизнь должны, как женщину любить.
    То открывать ей жадные объятья
    И ласки ждать, и счастия молить,
    То посылать безумные проклятья…
    Но только жить, во чтоб ни стало жить.
    Жизнь хороша. Наполнивши стаканы
    И в руки взяв, должны до дна испить.
    Здесь жизни пир… И разве мы не пьяны,
    Через порог боясь переступить,
    Боясь закрыть сочащиеся раны, —
    Чтоб только жить, во чтоб ни стало — жить. 


    Сборник «Город мертвых», 1907


    Злая мысль

    Злая мысль, скорее мимо, мимо…
    Над людьми витает божество;
    Мир идет вперед неутомимо.
    Каждый шаг — победа, торжество…
    Каждый шаг — ведет его в обятья
    Светлой правды, знанья и добра.
    Только… вопли, стоны и проклятья
    От утра не молкнут до утра.
    
    Мир идет вперед неутомимо.
    Пусть конца дороге не найти,
    Но, стремленьем к истине гонимый,
    Ищет он все новые пути,
    И на смену гаснущей надежде.
    Зажигает новые лучи.
    Только… кровь все льется, как и прежде,
    Палачей сменяют палачи! 


    Сборник «Город мертвых», 1907


    Ка­лей­до­скоп

    Мы каж­дый день го­то­вим новый гроб…
    Мы не ушли из тьмы сред­не­ве­ко­вья,
    И жизнь — лишь путь за­ли­тый нашей кро­вью,
    И веч­ных слез и зла ка­лей­до­скоп.
    
    «Он ере­тик», ве­ща­ет при­го­вор,
    «Он был свя­той» в толпе зву­чит несме­ло.
    И че­ло­век, оде­тый в саван белый,
    Це­лу­ет крест и всхо­дит на ко­стер.
    
    «Раз­бой­ник, тать», ре­ша­ет при­го­вор,
    «Про­дукт среды», — твер­дит о нем наука.
    И че­ло­век, по­кор­но и без звука,
    Кла­дет главу на плаху под топор.
    
    «Он бун­тов­щик», — твер­дит су­ро­вый суд,
    «Он был наш друг», — идет молва в на­ро­де, —
    И че­ло­век стре­мив­ший­ся к сво­бо­де, —
    В сырой земле на­хо­дит свой приют.
    
    Ка­лей­до­скоп давно ми­нув­ших лет…
    Ка­лей­до­скоп… но стек­ла так по­хо­жи…
    «По­сто­ро­нись, за­дум­чи­вый про­хо­жий —
    Идет про­гресс! Ты ви­дишь? — Нет»!


    Сбор­ник «Город мерт­вых», 1907


    * * *

    Ко мне несут воспоминанья
    Свой ядовитый аромат.
    Я слышу вновь твои признанья,
    Переживаю длинный ряд
    Блаженных дней и дней страданья,
    Но мира нет в душе моей.
    Для схоронивших упованья
    Темнее ночь и жизнь страшней.
    
    Мне говорили, что недавно
    Ты умер где-то там, вдали,
    И одинокий и бесславный…
    Печальный холм чужой земли
    Лежит над брошенной могилой,
    Но грусти нет в душе моей,
    Мой бедный друг, мой вечно — милый,
    Живым страшней, живым — больней!


    Сборник «Город мертвых», 1907


    Летняя ночь

    С тихой речью в устах,
    С нежной лаской в очах,
    Вся в камнях дорогих,
    Вся в душистых цветах,
    В эту тихую ночь,
    В благовонную ночь,
    Гордо шествует в мир
    Королевская дочь.
    Слышен лепет ручья,
    Слышен шепот ветвей,
    Кинут пышный ковер
    Из цветов перед ней,
    Нежно веет в лицо
    Прилетевший зефир
    И встречает ее
    Очарованный мир
    И на трон из цветов
    Он царицу ведет
    И «Любовью» зовет.
    И к подножью несет
    Все дары молодой
    Животворной весны,
    Все мечтанья свои,
    Все волшебные сны.


    1903


    * * *

    Мы с тобою, помнишь ли? Тогда,
    Как орлы, свободны и могучи,
    Память грез святых и скорби жгучей
    Схоронили в прошлом навсегда.
    А теперь? Теперь от их гробницы,
    Точно две подстреленные птицы,
    Улететь не можем никуда.


    Сборник «Город мертвых», 1907


    На краю света

    Там где-то да­ле­ко ла­зур­ное море…
    За­ки­ну­ты ме­стью, за­бы­ты лю­дь­ми,
    Мы тянем глот­ка­ми смер­тель­ное горе.
    Я выпил до капли… Вот пись­ма возь­ми!
    Пошли их туда, где о нас по­за­бы­ли,
    Пошли, если мо­жешь, а лучше сожги.
    До­куч­ные стоны и горь­кие были
    За­ры­тых, жи­вы­ми в су­гро­бах тайги, —
    Кому они нужны?.. Я боль­ше не спорю.
    Все мень­ше, все мень­ше ста­но­вит­ся нас…
    Там где-то, да­ле­ко, ла­зур­ное море…
    И солн­це, и солн­це!.. Они не для нас. 


    Сбор­ник «Город мерт­вых», 1907


    На раскопках Помпеи

    Я по склону Везувия долго бродил…
    Черным флером одели потемки
    Ряд засыпанных лавой, забытых могил
    И разрушенных храмов обломки.
    Я завидовал спящим в могилах немых:
    Темный хаос и смерть презирая,
    Они верили в счастье потомков своих,
    Свято верили в жизнь умирая.
    Их блаженной мечты не могли омрачить
    Горькой правды угрюмые тени.
    И не пряли они бесконечную нить
    Наших злых, ядовитых сомнений.
    
    Я по склону бреду; вся под флером ночным
    Тихим сном засыпает долина,
    А вдали, словно плача над горем земным,
    И поет и звенит мандолина.


    1907


    Ноч­ные цветы

    Ходит по ули­цам сон­ная тьма
    Ночью без­лун­ной, без­звезд­ной…
    Город мол­чит, как немая тюрь­ма
    После борь­бы бес­по­лез­ной.
    Спи мой ре­бе­нок, не спит твоей отец,
    Ждет он ру­мя­ную зорю.
    Зав­тра, быть может на­сту­пит конец
    На­ше­му тем­но­му горю.
    Вспа­ха­на нива и скоро она
    Страш­ной по­кро­ет­ся новью,
    Гнева и мести таит се­ме­на
    Почва, об­ли­тая кро­вью.
    Па­ха­рей мно­гих те­перь уже нет, —
    Спят под немы­ми кре­ста­ми…
    Спи мой ре­бе­нок, а зав­тра, чуть свет,
    Вме­сте пой­дем за цве­та­ми.
    Слы­шишь, внизу там, с недав­ней поры,
    Чьи-то ра­бо­та­ют руки;
    Ляз­га­ют пилы, сту­чат то­по­ры…
    Это — ве­се­лые звуки!
    Люди иг­ра­ют среди тем­но­ты
    Новой, кро­ва­вой иг­руш­кой.
    Зав­тра уви­дишь ноч­ные цветы,
    Длин­ные, с крас­ной ма­куш­кой.
    Как по ка­при­зу ша­лу­ньи-меч­ты,
    Пол­ные тай­но­го яда,
    Вы­рас­тут за ночь по­всю­ду цветы,
    Эти цветы — бар­ри­ка­ды! 


    Сбор­ник «Город мерт­вых», 1907


    * * *

    Обрывки туч проносятся над морем,
    Как в голове обрывки смутных дум,
    Перед грозой, иль перед новым горем, —
    Не все ль равно?.. Как море дремлет ум.
    Что морю в том, что ветер в ожиданьи,
    Перед грозой, таинственно затих.
    И что душе — грядущие страданья,
    Когда она вся соткана из них… 


    Сборник «Город мертвых», 1907


    Памяти Г. И. У.

    Вчера мы шли за гробом молчаливо…
    Была весна, но падал снег с небес.
    Ты спал в гробу последним сном счастливый,
    А нам, живым, шептал какой то бес:
    «Святой укор печальной жизни вашей
    Вы в этот миг везете на погост;
    И эту жизнь не сделаете краше,
    Образовав за гробом длинный хвост».


    Сборник «Город мертвых», 1907


    * * *

    После дол­го­го сна ожи­ва­ю­щий лес,
    И на землю с небес, с би­рю­зо­вых небес,
    Ослеп­ля­ю­щий свет,
    Опья­ня­ю­щий воз­дух и див­ные сны,
    Это все — аван­гард на­сту­пив­шей весны, —
    Ее пер­вый при­вет.
    
    Непо­нят­ный вос­торг, смут­ных, роб­ких речей,
    И ту­ман­ная грусть, и бле­стя­щих очей,
    Пол­ный ласки при­зыв,
    И том­ле­нье души и вол­не­нье в крови, —
    Это все — аван­гард на­ле­тев­шей любви
    Ее пер­вый порыв.
    
    Вижу я, — ты в борь­бе, и груст­на, и блед­на.
    Милый друг, не бо­рись, ведь лю­бовь и весна
    За­клю­чи­ли союз,
    Нераз­рыв­ный союз и по­бед­ный их путь
    Не за­дер­жит ничья оди­но­кая грудь.
    По­смот­ри: я сда­юсь…


    Сбор­ник «Город мерт­вых», 1907


    Псалом ницшеанца

    Устал я от жизни в долинах
    И мир мой и душен и тесен…
    Мгновенье, — и цепи порву я.
    Земные обеты нарушу,
    К тебе, лишь к тебе, Заратустра,
    На крыльях родившихся песен,
    Женой и смиренной рабыней
    Несу свою гордую душу.
    Прижми ее к щедрому сердцу
    Учителя жизни свободной.
    Отри ее поздние слезы
    Последних земных сожалений,
    Бичуя ее, как рабыню,
    Насмешкой своею холодной.
    И рви ее детскую веру
    Когтями великих сомнений,
    Но гордую душу, как друга
    Введи за собой на вершину!
    И книги великой познанья
    Открой ей святые страницы.
    Устал я от жизни в долинах
    И мир этот скоро покину;
    Навстречу грядущему солнцу
    Взлетают бессонные птицы.


    1907


    Разбитые мечты

    Здесь, на земле, во тьме бессилья,
    Нет места светлым чудесам.
    А бурей сломанные крылья,
    Нас не поднимут к небесам.
    
    И рано ль, поздно ль, но уныло
    Покинут гордые мечты,
    Как над заброшенной могилой
    Дождем забитые цветы.


    «Родина» № 29, 1905


    Родное небо

    Скучное небо висит надо мною,
    Точно свинцовой, сплошной пеленою.
    По небу серой, бесформенной кучей
    Тянутся медленно сонные тучи
    И, незнакомые с южной грозою,
    Тихо роняют слезу за слезою.
    Красного солнышка, весел, могуч,
    И не проглянет живительный луч
    Звёзды ночные и те не видны…
    Вот оно, небо родной стороны!,
    Точно свинцовой, сплошной пеленою.
    По небу серой, бесформенной кучей
    Тянутся медленно сонные тучи
    И, незнакомые с южной грозою,
    Тихо роняют слезу за слезою.
    Красного солнышка, весел, могуч,
    И не проглянет живительный луч
    Звёзды ночные и те не видны…
    Вот оно, небо родной стороны!


    «Родина» № 9, 1905


    С разных точек

    Скоро ночь. Ночная стража
    Повторяет свой пароль.
    Отпустивши на ночь пажа,
    У окна сидит король.
    Maндолины сладкозвучной
    Не касается рука,
    Королю сегодня скучно
    И на лбу, как облака,
    Собираются морщины.
    Он зевает, он хандрит
    От ничтожнейшей причины:
    Шут его схватил плеврит,
    Доктора сказали: «Плох…
    До утра едва ль дотянет.
    Впрочем, тут никто, как Бог,
    Может он еще и встанет».
    И король о нем вздыхает,
    Глядя сумрачно в окно:
    «Все на свете умирает,
    Нам бессмертье не дано!»
    Все стихает там и тут…
    А на черной половине,
    Приготовившись к кончине,
    Дышит тяжко бедный шут.
    Спит-не спит… То, мнится, ходит
    В летний полдень по траве,
    То, очнется, — мысли бродят
    В воспаленной голове:
    Сколько зла он в жизни видел,
    Сколько зла принес другим,
    Как, смеяся, ненавидел
    Все проходит перед ним.
    Но минувшей жизни «сладкой»
    Не жалеет он ничуть
    На душе его так гадко.
    Жар палит и ноет грудь…
    И один в своей постели
    Шепчет он: «Эх, все равно…
    А недурно, в самом деле,
    Что бессмертье не дано!»


    Сборник «Город мертвых», 1907


    Средневековье

    «Он еретик», — решает приговор
    «Он был святой», — в толпе твердят несмело.
    И человек, одетый в саван белый,
    Целует крест и всходит на костер.
    
    Костер погас. Расходится толпа
    В ее очах еще и дым и пламя…
    Но вглубь небес, синеющих над нами,
    Уже бежит незримая тропа.
    
    И пепла горсть оставив на земле,
    Бессмертный дух уже парит в эфире,
    Забыв навек о нашем бедном мире,
    О наших снах, и нашем вечном зле.
    
    Но если там, в своем последнем сне, —
    Найдет Ничто, взамен святого рая, —
    Он будет вновь, стократ больней страдая,
    Гореть века на медленном огне.


    1907


    Тучка

    Не вини, что песнь, порой, невольно
    Зарыдав, порвется на струнах.
    Не рожден, увы, я тучкой вольной
    В голубых, безгрешных небесах.
    Да и та, в тот час, как ей случится
    Над страною нашей пролетать,
    Если вниз попристальней вглядится, —
    Тоже слез не может удержать.


    Сборник «Город мертвых», 1907


    * * *

    Хо­лод­ный рас­су­док… им свет­лая вера раз­би­та,
    Он полон со­мне­нья.
    Как будто мгно­ве­нье
    От­кры­ло мо­ги­лу пред делом всей жизни про­жи­той.
    
    Безум­ное серд­це… оно еще верит во что-то,
    Оно еще бьет­ся,
    Как будто сме­ет­ся
    Над пол­ным кру­ше­ньем упор­ной и дол­гой ра­бо­ты.
    
    О, разум хо­лод­ный!.. Когда бы не серд­ца по­ры­вы,
    Над жиз­нен­ной про­зой
    Про­мча­лись бы грозы,
    Не тро­нув бо­ло­та, не бро­сив­ши мол­ний в об­ры­вы.
    
    О, гор­дое серд­це!.. Когда бы не эти со­мне­нья,
    Небес­ные кры­лья,
    В мо­гу­чем уси­лье,
    Раз­би­ли бы цепи по­зор­ной при­выч­ки тер­пе­нья. 


    Сбор­ник «Город мерт­вых», 1907


    * * *

    Чашу счастья хотел бы испить я,
    Одиноким, в жилище орла…
    Но мы связаны крепкою нитью
    С этим миром печали и зла.
    
    Чашу горя я пью, умирая
    На земле в тесной норе крота
    Но в душе еще отзвуки рая
    И далеких небес красота.


    1907


    * * *

                          А. Ф. Мейснеру
    
    Я, как и ты, любил когда-то волны
    И шепот их вечерних голосов,
    И солнца луч, и ласки и безмолвный
    Осенний мрак задумчивых лесов.
    
    Бродя в лесу, увидел я случайно,
    Печальный труп, уже истлевший труп.
    Кто был казнен? За что? — Осталось тайной…
    А плахой был седой, столетний дуб.
    
    И помню день: толпа просила хлеба,
    Ей дали смерть, должно быть, из любви…
    А солнца луч, посланник светлый неба,
    Играл в крови, в пролившейся крови.
    
    Я, как и ты, любил безумно море,
    А волны мне шептали в полумгле:
    «Есть где-то край, где меньше слез и горя
    И меньше жертв схоронено в земле».
    
    И с той поры, тоски и гнева полный,
    Мой дух живет на чуждых берегах.
    Вот почему про солнце, лес и волны
    Так мало слов найдешь в моих стихах.


    Сборник «Город мертвых», 1907




    Всего стихотворений: 27



    Количество обращений к поэту: 5121





    Последние стихотворения


    Рейтинг@Mail.ru russian-poetry.ru@yandex.ru

    Русская поэзия