Владимир Яковлевич Абрамович (Ленский) (1877-1932)

Все стихотворения Владимира Абрамовича (Ленского) на одной странице

- Оглавление -

Angélus к нам на реке долетел.
Вечер над городом дальним горел,
Струи плескали в борты золотые,
Розовый воздух дрожал и гудел —
                       Ave Maria —
                       Колокол пел.

Свесилась бледная ручка с борта, —
Влага речная свежа и чиста.
Слезы в глазах у тебя огневые,
Вскинула к небу глаза: высота!
                       Ave Maria —
                       Шепчут уста.

Angélus к сердцу ласкается, льнет,
Дева Мария над нами плывет —
Веют одежды ее голубые,
Ангелов реет над ней хоровод…
                       Ave Maria —
                       Небо поет.

Пыль золотая клубится за ней.
Слезы бегут у тебя из очей.
Светлые слезы, как струи речные…
— Лилия Божьих, лазурных полей —
                       Ave Maria —
                       Нас пожалей…

Райскими розами небо цветет.
Angélus тает над ясностью вод.
В струях уж зыблются тени ночные
Берегом сизая дымка ползет…
                       Ave Maria —
                       Сердце поет…

Дни минули непогожие,
Бабье лето расцвело.
В тихой роще Матерь Божия
Сходит с шаткого подножия:
Всюду пусто и светло —
Много листьев полегло.

Под ногами золотистые
Листья жалобно шуршат…
Бродит медленно Пречистая,
В солнце осени — лучистая,
И березки, тихо в ряд,
Шепчут следом: свят, свят, свят…

Обойдет всю рощу сонную,
До опушки: благодать!..
И покоем утоленную
Склонит голову с короною, —
И на камень свой опять
Тихо станет Божья Мать…

Светлый взор склонив к подножию,
Сложит ручки на груди…
Остановятся прохожие:
«Сохрани нас, Матерь Божия,
Зверя в чаще укроти,
Будь заступницей в пути…»

Греет солнце в глушь древесную,
Пахнет блеклою листвой.
Тайной древней и чудесною
Осеняя Мать Небесную,
На короне золотой
Ворон хохлится седой…

В ночи осен­ние тем­ные —
Улицы глухи, без­люд­ны,
Сны тя­же­лы, бес­про­буд­ны…
Толь­ко бро­дя­ги без­дом­ные
Дрог­нут в осен­нем нена­стье
Бро­дят те­ня­ми бес­сон­ны­ми,
Или стоят под бал­ко­на­ми.
Груст­но меч­тая о сча­стье…

Гре­зят­ся ком­на­ты чи­стые,
Воз­дух, ка­ми­ном на­гре­тый.
Море вол­шеб­но­го света,
Яства и вина ду­ши­стые,
Скрип­ки пе­ву­чие звуки,
Отдых, по­стель бе­ло­снеж­ная,
Чья-то за­бот­ли­вость неж­ная,
Жен­ские теп­лые руки…

Ночи осен­ние тем­ные
Долги, ненаст­ны, без­люд­ны,
Сны тя­же­лы, бес­про­буд­ные,
Спят на буль­ва­рах без­дом­ные,
Дрог­нут на ска­мьях хо­лод­ных,
Бре­дят в дре­мо­те со скре­же­том
Каж­дым мгно­ве­ньем, пе­ре­жи­тым
В муках го­лод­ных…

Белые, белые ночи весенние,
Полные неги и мук ожидания,
Радость свидания, сладость томления.
Женской любви и луны обаяние.

Сумрак таинственный, дали туманные,
Бледное личико, грустное, нежное,
Очи безбрежные, темные, странные,
Руки — как лилий цветы белоснежные.

Улицы белые, тихие, сонные,
Плечи друг к другу невольно склоняются.
Руки сплетаются, очи влюбленные
В сумрак влюбленных очей погружаются.

Тишь несказанная, сны беспробудные,
Сердце сливается с сердцем в биении,
Счастья мгновения светлые, чудные,
Льются, свиваясь в одно сновидение.

Белые, белые ночи весенние,
Грезы любви и тоска ожидания,
Улиц молчание, сердца томление,
Грусть и усталость ночного скитания.

Чем глубже ночь, и мрак и тишина —
Тем тяжелей бессонницы страданье…
Часы идут, но не приносят сна,
Часы уходят, кутаясь в молчанье.

Часы идут, и каждый шаг глухой.
Отмеренный мгновеньем, раздается
Угрозой близкой смерти надо мной,
И стоном боли в сердце отдается.

Я шествие их темное слежу,
От страха и тоски изнемогаю…
Мне холодно… я стыну и дрожу
И головой к подушке приникаю.

Остановитесь! Дайте отдохнуть!..
Но глухо обратясь ко мне спиною,
Они идут в свой бесконечный путь,
Окутанные черной тишиною…

В лунную ночь до рассвета не спится.
Лампу засветишь — работать невмочь,
Книгу роняешь на стол. Не сидится
                В лунную ночь.

Смотришь в окно: там сиянье, там тени,
В улице тихо и в окнах темно,
С грустью любви одинокой, весенней
                Смотришь в окно…

Лунная ночь умирает устало,
Хочется с ней умереть, изнемочь…
Больно, что снова для счастья пропала
                Лунная ночь…

В тени берез мой дом уеди­нен­ный
Хра­нит в сте­нах без­мол­вье тай­ных грез.
Мне сла­док по­лу­мрак его зе­ле­ный —
В тени берез…

Я здесь живу, из­му­чен­ный ски­та­ньем,
Ви­де­ний смут­ных жизнь моя полна.
И ночь и день плы­вут сплош­ным мол­ча­ньем,
И каж­дое мгно­ве­нье — глу­би­на…

В тени берез на шат­кие сту­пе­ни
Меня зовет про­хла­да веш­них рос…
Там я сижу, обняв свои ко­ле­ни, —
В тени берез…

Горит заря, иль схо­дит ночь ту­ма­ном
На даль полей, иль день во мгле вста­ет —
Моя душа — в оце­пе­не­нье стран­ном,
Как осень над зер­каль­ной гла­дью вод…

В тени берез — раз­ду­мье без пе­ча­ли
И сон о про­шлых ра­до­стях — без слез…
Я слышу ти­ши­ну, я вижу дали —
В тени берез… 

Заря горит. Колокола звонят.
Над окнами взвиваются маркизы.
Кружась, на отдых голуби летят,
Бесшумно опускаясь на карнизы.

Жизнь умолкает, но в груди моей —
Тоска, дневной рожденная тревогой;
Ненужных дел, заученных речей
И пошлых слов так за день было много,

Что в душу тщетно просится покой
И сладкий мир вечернего молчанья,
И все в ней отдается шум дневной,
Мучительный аккорд воспоминанья.

И от дневных печалей и сует
В ней темная кипит еще тревога,
И для вечерних дум — в ней грусти нет,
Для слез — любви и для молитвы — Бога…

         Μ. П. Арцыбашеву

Снимаю платья радостно и спешно
И одиноко в зное золотом
Стою и жду всей наготой безгрешной
Перед его пылающим лицом.
 
Любовный зной по груди к бедрам льется,
Стекает по коленям к пальцам ног…
В груди, в мозгу и в жилах солнце бьется.
Все красно — небо, море и песок…
 
Концы ресниц сомкнув в изнеможеньи,
Смиряю дрожь в огне простертых рук…
Весь мир горит… И где-то в отдаленьи
Скрипит песок… Звенит колчан и лук…
 
Дрожат миражи. Солнце — уголь белый…
Кружится голубая высота —
Я падаю… Мое нагое тело
Меж грудей жалят жаркие уста…
 
И льется золотая страсть по венам…
И кто-то вихрит знойные пески…
И разжимает огненным коленом
Моих колен упругие тиски…
 
И пламя льет… И сладко я сгораю…
Потом — покой, бессилье ног и рук…
И где-то в отдаленьи, замирая,
Скрипит песок… Звенит колчан и лук…

Глыбы бездушные, сонно-довольные
Дремлют у моря и ночью и днем,
Волны им песни поют свои вольные,
Брызжут в них свежим, соленым дождем.

Волны зовут их в края чужедальние,
Дышат свободою жизни иной,
Шумно веселые, звучно печальные —
Вечно бегут к ним живой чередой.

Влажною грудью о грудь их бесстрастную,
Бьются — в желаньи с них дрёму стряхнуть.
И разбивается с песней прекрасною
Каждой волны белопенная грудь.

Но неподвижные и равнодушные —
Темные глыбы окованы сном,
Вечно довольные, тупо бездушные —
Дремлют у моря и ночью и днем…

На террасе стаканы звенели,
А из сада неслись голоса,
И деревья шумели, шумели —
Надвигалась гроза.

Не смолкая, со смехом звенящим,
Все сидели за чайным столом.
Недалеко, за садом шумящим
Рокотал уже гром.

И широко гроза набежала,
Смех умолк. Больше стали глаза.
Все молчали, пока бушевала
Над террасой гроза…

После туча с грозою умчалась,
Ночь мерцала уже в высоте,
На террасе хозяйка осталась
Без огня, в темноте.

Из гостиной слова долетали.
Женский смех неумолчно звенел.
Кто-то громко играл на рояли,
Кто-то пел.

После бури, вспугнувшей желанья,
Жажда жизни и счастья сильней, —
И звучал юный шум ликованья
Из раскрытых дверей…

Сад в дремоте забылся устало,
Чуть листвой шевеля в высоте…
На террасе хозяйка мечтала
Без огня, в темноте…

Скорбное лицо, глаза, как ночь, бездонны…
Ты всегда грустна, как-будто над тобой
Тихий Ангел Смерти, жалостно смущенный,
Крылья уронив, поникнул головой.

И тебе на душу горестно упала
Тень от черных крыльев… Ты всегда грустна,
Словно позабыла то, что прежде знала,
Словно в сон больной душой погружена.

Все в тебе печально: кружева и платья,
И движенья рук, и глубина зрачков,
И твои лобзанья, и твои объятья,
И твое молчанье, и твоя любовь.

Ты моя сестра, тебя я сердцем знаю —
Дочь немой печали, матери моей:
И люблю тебя я, тоже умираю
В бесконечной смене и ночей и дней.

Я люблю тебя всем сердцем, удрученным
Тяготою жизни и тоской глухой…
Может быть, я тоже осенен склоненным
Духом вечной тьмы — И от того я твой!

Свя­той закон в еди­ном слове: ныне —
Я на скри­жа­лях жизни на­чер­тал.
Все про­шлое — бес­плод­ная пу­сты­ня,
Гря­ду­ще­го в веках — никто не знал.

Нет уте­ше­нья серд­цу в том, что было,
И кто по­даст о том, что будет, весть?..
Но вот мгно­ве­нье душу осе­ни­ло —
Спешу со­знать, ис­пить живое — есть.

И каж­дый миг, как све­жих вод те­че­нье,
Души моей лас­ка­ет на­го­ту,
И в глу­бине те­ку­ще­го мгно­ве­нья
Творю его живую кра­со­ту… 

И тихий голос вновь будил меня ночами,
И светлый образ вновь сиял во тьме глазами,
И душу мне томил мечтаний страстных рой, —
И я молил тебя: побудь, побудь со мной!..

Смотря в глаза твои влюбленно-грустным взором,
Старался тронуть я то лаской, то укором
Души твоей покой, и рук твоих искал
И ткани легкие одежд твоих ласкал…

И отвечала ты улыбкой безмятежной,
Как ангел, реющий в лазури дня безбрежной,
И отчужденностью небесною дыша,
Сияла холодно безгрешная душа…

Лиловые цветы поры осенней
В траве поникшей пахнут увяданьем,
В них словно грусть последних сожалений
Уже с смертельным связана страданьем.

Лиловые глаза немой печали,
Прощание улыбки боязливой…
Еще лазурны и прозрачны дали,
Но холодно цвести и сиротливо…

Лиловые головки солнца просят
И грустно пахнут, сыростью ненастья…
Их утренний мороз еще не косит,
А солнце не дает тепла и счастья.

В траве увядшей, желтой и бездушной,
Лиловые цветы живут неслышно,
К их скромной красоте все равнодушно,
И все кругом безмолвно и недвижно.

Никто не видит их, и цвет лиловый
Пестрит поля холодные напрасно…
Они умрут от вьюг зимы суровой
Как жили — незаметно и безгласно…

Мне сладок тихой ночи мрак, струящий
В окно безмолвье звездной вышины.
Я лампу зажигаю — Дух творящий
Во мне встает из тьмы и тишины.

Я, как свеча, горю… Встают вершины —
Я к облакам всхожу, не чуя ног.
Передо мной вскрываются глубины —
Я вижу все! Я — царь! Я — дух! Я — Бог!..

Часы идут, идут… В изнеможенье
Приникла ночь лицом к стеклу окна,
В углах теснятся поздние виденья,
А у дверей закрытых — Тишина…

Но вот, в лицо мне холод утра дышит…
Я догораю, стыну… Все молчит…
Душа зовет — и ничего не слышит,
Опять зовет… и сон ее долит…

Отчаянье… бессилье… утомленье…
Мертвящий сон… Уж в комнате светло,
И лампа бледность желтую мученья
Бросает мне на веки и чело…

В тем­ной улице дома тихо спят,
         Тихо спят,
И де­ре­вья в позд­ний час не шумят,
         Не шумят.
Скоро утро, в об­ла­ках белый свет,
         Белый свет,
Тихий сон к моим гла­зам шлет рас­свет,
         Шлет рас­свет,
А в окош­ко шеп­че­те сад: «бли­зок день,
         Бли­зок день!»..
Пах­нет влаж­ная трава и си­рень,
         И си­рень…
Мать ли пла­ка­ла во сне надо мной,
         Надо мной,
Иль сест­ра шеп­та­ла мне: «брат род­ной,
         Брат род­ной»,
Или милая звала: «я люблю,
         Я люблю!»
Или ангел песню пел: «усып­лю,
         Усып­лю!» —
Толь­ко слад­ко, слад­ко спать на заре,
         На заре,
Все, что снит­ся в лег­ком сне, — в се­реб­ре,
         В се­реб­ре,
Все, что лас­ко­во сулит новый день,
         Новый день,
Дышит нежно и свежо, как си­рень,
         Как си­рень….

На снежных вершинах — всегда тишина,
Пустынность, холодный покой;
На снежных вершинах царит белизна
Неведомой жизни святой.
На снежных вершинах — небесный простор
Кругом без предела открыт,
И в ясности кроткой — лишь царственных гор
Хребет белоснежный горит.
На снежных вершинах — всю мира красу
Душа постигает вполне,
Скорбь жизни осталась глубоко внизу;
А счастье — в самой вышине…
На снежных вершинах — в бездонную твердь
Так вольно и радостно петь!..
Там пышет холодная, белая смерть —
И там — хорошо умереть…

Я распахнул свое окно:
Горя звездами в вышине,
Как тайный гость, уже давно
Просилась робко ночь ко мне.

И тихий шелест темных крыл,
И влажный аромат цветов
Ее приход мне возвестил
Под мой печальный, темный кров.

Я видел бледное чело
В душистом сумраке кудрей,
Во тьме дрожащее крыло
И влажный, знойный блеск очей.

Из уст ее я жадно пил
Дыханье, полное огня,
И бледная, уже без сил
Она оставила меня.

Забрезжил утра тихий свет,
И умирая в вышине,
Звездой последней свой привет
Она с небес послала мне.

В пу­стыне ла­зу­ри без­бреж­ной,
Где с морем сли­лись небе­са,
Несут­ся они без­мя­теж­но —
Воз­душ­ной ладьи па­ру­са.

Несут­ся без грома и бури
И, в теп­лых ку­па­ясь лучах, —
Счаст­ли­вые дети ла­зу­ри —
День ясный несут на пле­чах.

Не белых ли ан­ге­лов кры­лья,
Взви­ва­ясь в пол­днев­ный эфир,
Несут­ся легко, без уси­лья,
В да­ле­кий, неве­до­мый мир?

И где их по­ле­ту гра­ни­цы?
И где тот бла­жен­ный приют,
Куда эти воль­ные птицы
Свой день лу­че­зар­ный несут?.. 

Сейчас непоправимый шаг свершится, —
Исполнятся заветные мечты,
И девственного сна она лишится,
И будут смяты вешние цветы.

И в новом свете мир глазам предстанет…
Жизнь женщины — две вечности. Одна —
Туман, загадка, разжигает, манит,
От грез любви безумна и пьяна.

Но откровенна до конца другая,
Лишь страх и боль к ней заграждают вход,
И только тот откроет двери рая,
Кто нежный стан с любовью обоймет…

Падут перед желаньем счастья платья,
Исполнятся заветные мечты, —
Но ад, иль рай откроют ей объятья —
Все ж будут смяты вешние цветы…

Грустно розы мои осыпаются,
Вкруг стакана лежат лепестки,
И над ними бессильно склоняются
Пожелтевшие их стебельки.

День весенний в окно словно просится,
Позолотой вечерней облит,
Мотыльки в свете солнечном носятся,
За окном сад зеленый шумит.

О помедли пора увядания! ..
Но бессильно висят стебельки,
И как слезы немого страдания,
Вкруг стакана лежат лепестки… 

В белых сумерках мелькающего снега
Тонут в улице заборы и дома.
Веет грустною, задумчивою негой
Мутно-белая, мерцающая тьма.

На крыльце уже завеяны ступени,
И деревья опушились серебром.
В белой мгле снуют прохожие, как тени
За таинственным скрываясь рубежом.

Вьются белый снежинки, словно в пляске.
Вьются, мягко и таинственно светясь,
Мчатся вихрями, как альфы в зимней сказке,
Белым пологом по улице ложась.

Вьются белые снежинки, засыпая
Все весенние тропинки и пути…
Где ты, счастье? Где ты, юность золотая?..
Мне дороги к вам под снегом не найти.

Спали цветы опьяненные,
Спали деревья зеленые,
Бледно сияла луна…
Тени бродили бессонные,
Грезы томили влюбленные,
Я задремал у окна…

Видел я счастье весеннее,
Полное грусти видение,
С бледным и нежным лицом…
Поздней луны озарение…
Кто-то стоял без движения,
Белым сияя крылом…

Плакали травы росистые,
Плакали розы душистые,
Пряталась в дымке луна…
Крылья погасли лучистые,
Грезы ушли серебристые,
Сумрак… печаль… тишина…

День зо­ло­той у моря греет ще­бень
И го­ло­рёброй лодки белый киль.
За молом шкуна дрем­лет, и на небе
Два па­ру­са ри­су­ет мерт­вый штиль.

Ды­мят­ся мхами ка­мен­ные глыбы
Над вла­гой, зе­ле­не­ю­щей как медь,
И влаж­но пах­нет в зное све­жей рыбой
На них с утра разо­стлан­ная сеть.

А на песке, увла­жен­ном на­гре­той
И в море сонно схлы­нув­шей вол­ной —
Бе­ле­ют кости ры­бье­го ске­ле­та
И ше­ве­лит кле­ща­ми краб живой…

Всего стихотворений: 25