Юрий Никандрович Верховский (1878-1956)

• Биография Юрия Верховского
• Стихотворения Юрия Верховского по темам

Все стихотворения Юрия Верховского на одной странице

- Оглавление -

Ах, душечка моя, как нынче мне светло!
Смотрю и слушаю, — от сердца отлегло, 

День хмурый не томит и не гнетет нимало: 
Твой чистый голосок звенит мне, как бывало, 

Вот песня милая, младенчески проста, 
Тебе сама собой приходит на уста; 

Ребячьей резвости не ищешь выраженья, 
А словно хоровод твои ведет движенья, 

И жизнью солнечной живешь сейчас вполне —
И так улыбкою одною светишь мне, 

Что счастие твое святою детской силой 
Всю жизнь мне делает желанною и милой.

Богатый ливень быстро прошумел,
Серебряный, веселый и прохладный.
Пустынный зной, немой и безотрадный,
Он разорвал — прекрасен, юн и смел.

Он — юноша — среди веселых дел
Вбежал сюда, еще к веселью жадный,
Смеясь, хваля какой-то пир громадный,
Блестящими глазами поглядел.

И нет его. Он убежал, спеша.
Словами торопливыми прославил
Он молодость — и радость тут оставил.

На ветках, на стеблях — как хороша!
Алмазная, блестит, звучит, играя,
Поет стихи про пир иного края.

В майское утро улыбчивой жизни певцов простодушных 
Бархатом юной земли, тканью ветвей и цветов
Был возлелеян безвестный певец и бродил, как младенец; 
Путь указуя, пред ним резвый порхал мотылек.
Так принимал ты посох дорожный, о вечный скиталец, 
Ныне на темной земле осени хмурый поэт.

В туманный зимний день я шел равниной снежной 
С оцепенелою безмолвною тоской, 
И веял на меня холодный, безнадежный, 
Покорный, мертвенный покой.

Потупя голову, в бесчувственном скитанье, 
Казалось, чей-то сон во сне я стерегу... 
И, обретая вновь мгновенное сознанье, 
Увидел розу на снегу.

Глаза — лиловые фиалки 
Цвели в тени твоих ресниц. 
Под взором любящей весталки 
Душа безвольно пала ниц.

Высоко плыли облака — 
Цвели, пронизанные светом. 
Но им вослед влеклась тоска, 
Дышала грозовым обетом.

Заворожен волшебным словом, 
Я безвозвратно изнемог. 
Перед твоим огнем лиловым 
Я пламень жертвенный зажег.

На беломраморном челе 
Святая тень лежала грозно, 
Глася поникнувшей земле, 
Глася душе безгласной: «Поздно»

Тесно сдвинут
Лабиринт.
Старый город,
Чем ты горд?

Меж гранитом
Строен ритм —
Подневолен
Шелест волн.

Парус плачет
Между мачт;
Путь наш долог —
Хмурый долг.

Камень-берег
Страсть отверг:
Тени носит
Черный мост.

В тьму низринут
Лабиринт.
Здесь не дорог
День — восторг.

Жизнь украсить —
И упасть:
Меряй взором
Хаос форм!

Черных масок
Темных ласк
Жди, растроган,
В пасти стогн!

Вьется, бурен,
Прах из урн.
Тусклый город,
Чем ты горд?

      Александру Блоку


Даль — очарована. И разочарованье
Могу ль я вымолить у каменной судьбы?
И скрипки нежный стон, и ярый вопль трубы
Мне облекут равно мое в ночи взыванье.

Так явно, что моя предызбранная часть —
Владычица, тебя напевами заклясть.
И все грядущее не в том ли, роковое,
Чтоб образ твой создать стихи мои могли? —
И я увидел бы в торжественном покое:
Вот — ты ко мне идешь из голубой дали.

Какой нежданною тоской — 
И обольстительно и жутко — 
Мой хмурый прогнала покой 
Твоя загадочная шутка!

Но для чего настроил я 
Свою чувствительную лиру, 
Когда в элегии — сатиру 
Узнала явно мысль моя?

Иль так обманываться сладко 
Бывалой нежною тоской — 
И эта милая догадка 
Водила милою рукой?

Дождливый день ползет к ночи уныло
И шопотом зовет несмело тьму.
Уже с утра пустое сердце ныло,
И тусклый сон мерещился уму.

Сознание бездейственно застыло,
Не разгадав навеки, почему —
И для чего кругом все так постыло,
Все так враждебно духу моему.

И пусть же день свершает путь обычный,
Дождливый путь к вечерней тьме — и пусть
Шаги его и шум одноязычный —

Знакомая, своя, родная грусть.
Как старой сказки шепот, мне привычный,
Уж я давно все знаю наизусть.

Есть имена. Таинственны и стары, 
Пылают властью эти имена. 
Как приворотных зелий семена, 
Они таят неведомые чары.

Дивились им века и племена, 
Иль тихо пели их сквозь зов гитары, 
Они властны, как сладкие кошмары, 
В усладах их безвластны времена.

Из них одно в прозрении глубоком 
Душа зовет, из века в века — одно, 
Покорена проникновенным оком.
Не знаю я, недавно иль давно — 
И я настигнут именем — как Роком. 
Сегодня мне узнать его дано.

Зачем, паук, уходишь торопливо 
Ты по столу от взора моего? 
Иль то, что мне таинственно и живо, 
Давно тебе обычно и мертво?

Другой паук когда-то постоянно 
Великого маэстро навещал 
И, поместясь к нему на фортепьяно, 
Всего себя он звукам посвящал.

И, одинок, любил его Бетховен. 
Его давно воспел другой поэт. 
Не потому ль уходишь, хладнокровен, 
Что гения в моих напевах нет, —

Что, даже приманить тебя желая, 
Сейчас пою уж петое давно, 
Что чар полна всегда душа живая, 
Но жизнь зачаровать не всем дано?

Как раненый олень кидается в поток —
И жгучие хладеют раны — 
И дальше мчится он, лишь, ясен и глубок,
Окрашен ключ струей багряной, — 

Так, истомясь, душа вверяется волне
Музыки светлой и певучей 
И, обновленная целительной вполне,
Ее пронижет болью жгучей.

Как ты привык к плохим обоям
Убогой комнаты своей, 
Но, лихорадкой беспокоим, 
Увидишь в них проклятым роем 
Драконов, мандрагор, чертей, — 
Так, приглядись к толпе людей, 
Одной и той же раз за разом,
Болезненно-раскрытым глазом, —
Увидишь в них ясней, ясней 
Поток цветов, чертей, зверей — 
И возопишь, и содрогнешься, 
Но от него не отвернешься — 
И вдруг постигнешь, что твое 
С ним неразрывно бытие.

Мой нежный, милый брат, 
О месяц молодой, 
От светозарных врат 
Воздушною чредой, 
Долиною отрад
Над облачной грядой 
Плывешь ты грустно-рад 
За тихою звездой. 
О месяц, ясный брат — 
Любимый, молодой.

Сестра моя — заря, 
Красавица сестра, 
Стыдливостью горя, 
Из тихого шатра 
В лазурные моря, 
Когда придет пора, 
Идешь встречать царя, 
Чтоб гаснуть до утра, 
О томная заря, 
Прелестная сестра.

Ты, светлая жена, 
Звезда вечерних снов, 
Пленительно нежна 
В немом потоке слов, 
Любовью возжена, 
Свершаешь страстный лов, 
Душой отражена — 
И свет твой вечно нов, 
О светлая жена, 
Звезда вечерних снов.

О благостная мать, 
Лазурь небес благих, 
Молю тебя внимать 
Священный, светлый стих; 
Да пьет он благодать, 
Величествен и тих, 
Чтоб в гимне передать 
Безбрежность благ твоих, 
О благостная мать, 
Лазурь небес благих.

О ясный мой отец, 
О Гелиос — любовь, 
Начало и конец, 
Огонь, вино и кровь. 
Воздвигни свой венец! 
Слепящий рай готовь
Для пламенных сердец, 
Блаженных вновь и вновь! 
О светлый мой отец, 
О Гелиос — любовь!

Нам печали избыть не дано. 
А на склоне печального лета — 
Как бывало утешно одно 
Загрустившему сердцу поэта:

Закатиться в поля и луга 
И леса над речными водами, 
Где ступала не часто нога, 
Где не славят природу словами!

Но теперь и мечтать о тебе, 
Мать родная, обидно и больно — 
Изнывать по проклятой судьбе, 
По злодейке твоей своевольной.

И томиться с тобой суждено 
Разлученным — под игом запрета, 
И на склоне печального лета 
Нам печали избыть не дано.

   Поликсене

Рождественскою ночью, 
Прощения моля, 
Узрела бы воочью 
Притихшая земля — 

Мечту, что ясным взорам 
Светла твоим, дитя: 
Всплывая легким хором, 
Свиваясь и летя, 

Вот — ангелы крылами 
Сияют в высоте, 
Бесплотными хвалами 
Ликуют о Христе 

И славу в вышних Богу — 
О, слышишь ты! — поют, 
На снежную дорогу 
С одежд сиянье льют — 

И в свете снежной ночи, 
В сей осиянной мгле 
Сомкнуть бы сладко очи
Притихнувшей земле.

Светлое имя твое
Не овеется мрачностью; 
Нежное имя твое
Сочеталось с Прозрачностью.

Утренней лаской горит,
Пурпуровою, синею; 
Ты низошла меж харит
Непорочной богинею.

Легкие ткани надев,
Ты над пашнями, водами 
В лике ликующих дев
Пронеслась с хороводами.

Ты вдохновляла свирель 
Над живой Иппокреною;
Пела — в ночи, на заре ль — 
Полуптицей—сиреною.

Ты ль меж харит названа 
Гегемоной — харитою?
Здесь названа ты одна
Меж сирен — Маргаритою.

Нежное имя твое
Не овеется мрачностью; 
Светлое имя твое
Сочеталось с Прозрачностью.

Три месяца под вашею звездою 
Между волнами правлю я ладью 
И, глядя на небо, один пою 
И песней душу томную покою.

Лелеемый утехою такою, 
Весь предаюсь живому забытью, — 
Быть может, хоть подобный соловью 
Не вешнею — осеннею тоскою.

А то верней — по Гейне — как дитя, 
Пою, чтоб страшно не было потемок 
И голосок дрожащий мой не громок;

И тешит сердце звездочка, светя 
Над лодочкою, как над колыбелью, 
И улыбаясь тихому веселью.

1.

Веет ветер, воет ветер,
Серый дождь течет, сечет;
Приуныл слезливый Питер —
И молчит, и не молчит.

Тусклым пологом тумана
Занавесился фонарь;
Где-то чудится измена,
Вяло слышится: не верь!

2.

Слышу шорох, шум и шелест
Вечерами темными;
Ах, зачем брожу я холост
С грезами безумными!

Вон, спеша, летит ворона —
Крыльями повеяла;
Вон вдали кричит сирена —
Душу мне измаяла.

3.

Ночь как сон спокойна.
Только сердце слышу.
Медленная тайна
Обнимает душу.

Вот напев дыханья;
Тишина трепещет,
Прежние виденья;
Сердце ждет — не ищет.

4.

Спит вагон.
Воет ветер.
Я один.
Близок Питер.

Вновь туман.
Вновь виденья.
Жду измен.
Жду свиданья.

Я уходил с душою оскорбленной
От моего земного алтаря; 
Еще дымил он жертвой раскаленной, 
Зловещими рубинами горя.

И над моей мечтою опаленной 
Уже вставала новая заря — 
Владычицей, порывом окрыленной, 
Над бренными обидами царя.

Но я тоске грызущей предавался: 
Вокруг — назло призывам молодым 
Удушливой волною расплывался
Последней жертвы едкий, горький дым. 

Я задыхался медленным угаром, 
Отвергнутый с моим последним даром.

Всего стихотворений: 20