Семен Сергеевич Бобров

Предчувственный отзыв века

Сын мой! сын праха! сын юдоли! 
Ты видишь, видишь, что и в самом 
Смятении вещей теперь, 
В порыве самом естества, 
Ум человеческий не дремлет, 
Мятется, реет, мчится вдаль, 
Одолевает век -- меня -- 
И ищет новых царств себе 
По ту страну времен парящих, 
Где ждет его венец бессмертный. 

Нетерпеливый, бодрый ум, 
Ум самовластный, ум державный, 
Перестает отныне строить 
В отвагу мысленные замки; 
Собрав сил меры седьмеричны, 
Стремится чрез предел обычный. 
Се начинает человек 
В небесной высоте дышать! 
Он с зноем мразы проницает, 
Он в тверди климаты пронзает, 
К колесам солнечным дерзает. 
Под ним Земля -- как муравейник. * 

Ревнуя умственному взору, 
Что видит он миры незримы, 
Взор бренный странствует отважно 
По отдаленным высотам, 
Существенны миры находит 
В эфирных чуждых областях. ** 

Там он встречает над главой 
Вселенны новы величайши; 
А здесь -- вселенные малейши 
В безвестном мраке под стопой. *** 

Тут он летает в мелком мире; 
А здесь -- в пучину не вступая, 
Пронзает страшну даль пучины; 
Без стоп в юдоли вод нисходит 
И близит блещущи потери. **** 

Там слабо око, ополчаясь, 
Сражается со глубиною 
И пользою венчает подвиг; 
А здесь стопа отважна ходит 
По бурной зыби, как по суше, 
Без крыл, без лодии, без чуда. ***** 

Там дух в уединеньи реет, 
А здесь пред светом крылатеет. 
Ужасны подвиги его! 
Се ветха область издыхает! 
Растут из праха царства новы; 
Падет личина Магомета; 
И что ж? -- в Пророке Аравийском 
Пред светом обнажился -- льстец; 
Теперь ступя с бурливым блеском 
На лжесвященну персть его, 
Иной стоит -- и сталью машет. 

Меж тем как тамо силой чуждой 
Возобновляется Мемфис 
И манит в тьму своих развалин 
Рыть некий драгоценный тлен, 
Сокровище умов ветшало, 
Иль извлекаются насильно 
Из седьмеричной ветхой ночи 
Ужасны духи древних римлян, 
Здесь венценосный гений россов 
Благий дух предков вызывает 
И скипетром златым счастливит 
Очарованну полпланету. 

Вот, сын мой, сколь велико рвенье 
Недремлющего ныне духа, 
Сего бессмертна чада света 
И небожителя во бреньи! 
Ты хочешь знать, к чему еще 
Сей полуангел, дух во прахе, 
В ристалище своем блестящем 
При мне поступит ныне дале 
Или какие впредь надежды 
В прозримой дальности блеснут? 

Ты зришь, что он стремится вечно 
От совершенства к совершенству, 
От одного довода реет 
К другим бессмертия доводам, 
Как светозарная черта 
Неусыпляемой зарницы 
В торжественных явленьях нощи 
Летит, туда же протяженна, 
Отколе низлетает быстро; 
Ты зришь, что мыслящее существо 
Бежит со мною совокупно, 
Бежит далече -- неусыпно, 
Меня он выпередить тщится; 
И правда -- времени смеется, 
Хоть плоть ему и уступает. 

Вот что вещает небо мне! 
Тогда как миролюбный плуг 
В браздах по тридцати веснах 
Отсвечивать при солнце будет, 
Блудящий пламенный мир некий, 
Как странник тверди огневласый, 
Сойдет в сию долину неба 
И сблизится тогда с землей. ****** 
Что, сын мой? -- Ты бледнеешь -- тщетно; 
Не лучше ль ободряться чувством 
И той гадательною мыслью, 
Что сей небесный посетитель 
Провозвестит земле средь молний 
Премудрости и славы полдни? 
Или какой Кумеин век 
Восставит на холмах вселенной? 
Не будет ли едино стадо 
Под пастырем единым в мире? 
Иль будет снова в Византии 
Из-под срацинских рук Рим новый 
Или на западе Рим древний? 
Не новые ли Сципионы 
И вседержители ужасны 
По средиземным глубинам 
Помчатся с громом в кораблях? 
Иль паки грозны Ганнибалы 
Из глубины гробов возникнут 
И ступят на утесы Альпов? 
Или с Платонами Афины, 
С Периклами, с ареопагом 
Прейдут в Сармацию на диво? 

Гордяся крыльями моими, 
Мудрец не может ли достигнуть 
До врат последних естества? 
Иль оного исходит, первых. 
И наконец -- дерзнет в пучину? 
Оттоль с отвагой пронесясь 
Среди огнистой колесницы, 
Коснется, может быть, -- престола, 
Где предстоит, поникши долу 
И персты робкие сложа, 
Всех мать, природа многогруда, 
Вдали безмолвная судьба, 
Пространство, долгота, движенье, 
Иль вес, иль мера и число, 
Порядок, сила, красота 
И наконец -- дух_о_в различных жребий; 
Тогда, -- так, -- и тогда постигнет 
Непостижимого! -- но ах! 
Предместник мой -- минувший век -- 
Его свидетель покушений; 
Мудрец едва не приближался 
К пределам тайным естества; 
И вдруг, увы! -- как человек, 
Нашел себя в ужасной бездне 
И в ту ж минуту меж великих 
Двух бесконечностей безмерных. 

Дух должен быть героем сильным, 
Когда потребна человеку 
Всемерная возможность сил 
Быть совершенным человеком, 
Чтоб человека же познать, 
Познать себя, всего себя. 
Ах! что ж потребно мудрецу? 
Ему быть должно? -- быть божеством, 
Дабы уведать божество 
Или в зачатьи -- естество?.. 
И самый ангел воплощенный, 
Невтон -- бледнеет изумленный, 
Остановляяся меж сих 
Двух бесконечностей ужасных, 
И ощущает омрак в духе, 
Непостижимый, неисследный. 
Перед его же страшным троном 
Природа робко мимо идет, 
Не разделяет вечных прав 
С иным совместником каким; 
Он всю оставил мрачну тайну 
Единому себе, -- себе... 
А может быть... но ты трепещешь! 
Не содрогайся, сын мой, ныне! 
Но лучше сим великим чувством, 
Великой мыслью сей дыши! 
Дух человеческий бессмертен; 
Он сроден вечно простираться 
По тайной лествице до края, 
Хоть край -- бежит от взоров вечно. 
Ты жди, как я, -- иль мой наместник, 
Иной громопернатый вестник, 
Поставим на вратах времен 
Надежды светоносный факел! 
Тогда питай сие предчувство, 
Что колесо природы скрыто 
Великий обращает год, 
Что в плоти серафим иной, 
Иль Петр, или Екатерина, 
Другой Невтон, и Локк другой, 
Или другой здесь Ломоносов 
Торжественной стопою внидут 
В врата Кумеиных времен; 
А может быть -- переселится 
Восток и юг чудесно в север; 
Не отрицай сих чувств -- и жди, 
Как путник на брегу морском! 

Поддержать сайт