Борис Александрович Садовской

Самовар в Москве

Люблю я вечером, как смолкнет говор птичий, 
Порою майскою под монастырь Девичий 
Отправиться и там, вдоль смертного пути, 
Жилища вечные неслышно обойти. 

Вблизи монастыря есть домик трехоконный, 
Где старый холостяк, в прошедшее влюблённый, 
Иконы древние развесил на стенах, 
Где прячутся бюро старинные в углах, 
Среди вещей и книг, разбросанных не втуне, 
Чернеются холсты Егорова и Бруни. 
Там столик мраморный, там люстра, там комод. 

Бывало, самовар с вечерен запоет 
И начинаются за чашкой разговоры 
Про годы прежние, про древние уборы, 
О благолепии и редкости икон, 
О славе родины, промчавшейся, как сон, 
О дивном Пушкине, о грозном Николае. 

В курантах часовых, в трещотках, в дальнем лае 
Мерещится тогда дыханье старины, 
И оживает всё, чем комнаты полны. 
В картинах, в грудах книг шевелятся их души. 

Вот маска Гоголя насторожила уши, 
Вот ожил на стене Кипренского портрет, 
Нахмурился Толстой, и улыбнулся Фет, 
И сладостно ловить над пылью кабинетной 
Былого тайный вздох и отзвук незаметный.

Поддержать сайт