Василий Алексеевич Комаровский

* * *

Устало солнце, жегшее спокойно 
Полет стрекоз и зоркие труды. 
И отсверкал Июль рекою знойной, 
Роняя недозрелые плоды 
В зеленый хмель. Завянул дягиль белый. 
Вливая горечь в сумрак отсырелый, 
Анисовые чахли кружева... 
Повсюду буйная сошла трава, 
И облака, как клочья серой ваты, 
Текли гурьбой в огнистые закаты. 

А я следил природы поворот: 
Внезапные и злые перемены, 
И трепеты осин над рябью вод, 
И мокрых пней зияющие тлены, 
И снизу зеленеющие мхи. 
Сметая горсть осенней шелухи, 
Рождался ветер в холоде и буре. 
Дожди шумели вновь. В овечьей шкуре 
Стоял старик. И влажен был, и вял 
Бесцветный взгляд. Но я таким не стал. 

Я не ушел безлунною, вечерней, 
Щемящею порой, угрюмый, в сад, 
Где полон пруд и золота и черни, 
Где гнезда разоренные висят, 
И воронья гортанное стенанье. 
Где обессилено припоминанье 
За шумом вод, за убылью мечты. 
Ноябрьским утром не вернешься ты 
Над черною и гневною рекою, 
С печальным ртом и тонкою рукою. 

Но в яркий день, когда слепят снега, 
На глянце этих прутьев рыже-красных 
Стеклянный лед. И бодрая нога 
Хрустит поляной белой и безгласной, 
Блеснул иной, зелено-карий взгляд. 
Кругом мороз, а я гляжу назад, 
За розовым ее - мужицким платьем. 
Она сурово тронет сладострастьем 
Упорного и черствого скупца. 
Она играет прелестью лица 
Веселою своей. И кровь напрасно 
Перебежит. Безлюдье. Всё опасно. 

Поддержать сайт