Михаил Никитич Муравьев

Петух и Сокол

Курятничья хлева был некто гражданин,
 А звание его и чин —
   Петух индейской;
 По нужде некогда житейской
  Он позван был пред суд,
Который очагом в Руси у нас зовут.
Все люди Петуха старались приманить,
 А он, и крылья подбирая,
  И ноги подымая,
Домашних от богов спешил скорей уйтить,
Иначе взрютили Индея бы на блюдо:
Индеям не впервы, и им уж то не чудо.
  И невелика честь,
  Чтобы на блюдо взлезть;
  Да в том-то штука есть,
Индею бы с двора скоряй как льзя убресть.
На дереве Сокол, зря оно похожденье,
Смеялся в заходы: «Колико глуп Индей! —
Сокол мой рассуждал в головушке своей. —
Какое твари сей со мною есть сравненье?
Когда зовут его, бежит из всех он сил;
А я, когда полет направлю скорых крыл
И быстрым бегом край воздушный пролетаю
И горлиц пред собой испужанных гоняю,
Едва охотничий лишь токмо внемлю глас, —
    В тот час
Парю и на руку охотничью спускаюсь,
Господских ни на миг я слов не ослушаюсь».

Сокол! когда б ты зрел толико соколов,
Как есть на вертеле индейских петухов,
Не стал бы ты тогда Индея порицати:
Не должно по себе об инных рассуждати.